О прекрасных дамах и благородных рыцарях. Милла Коскинен

были у королевы под контролем действительно только благодаря Сомерсету, то есть они были достаточно близки.

      Законнорожденность ребенка при таком своеобразном отце, как Генрих, в любом случае была бы поставлена под вопрос, даже если бы Генрих признал его честь по чести: уж очень появление принца меняло в королевстве расстановку сил. Ричард Йорк больше не мог быть преемником или заместителем Генриха по праву рождения. Максимум, на что он мог рассчитывать – быть лидером оппозиции, требующей перемен. Воплощение в жизнь более сильных амбиций потребовало бы смены династии: проще говоря, открытого бунта против короны со всеми вытекающими последствиями. Зато теперь на первую роль в королевстве открыто выдвинулась королева Маргарет как мать наследника престола. Да, власть над мужем у нее была и раньше, и через его авторитет она более или менее двигала события так, как ей хотелось, но по мелочам, просто ради личного обогащения и комфорта. Теперь перед ней открылась куда как более широкая арена, причем без нужды прятаться за чьей-то спиной и формальным авторитетом.

      В январе 1454 года Маргарет выдвинула требование, что управление страной должно быть передано ей, с правом назначать лорда-канцлера, лорда-казначея, шерифов графств и пользоваться Большой печатью. Королевский совет предпочел не ответить ни да ни нет, а просто обращение королевы проигнорировал. Но королева была уже реальной силой, и перед парламентом, назначенным на 13 февраля, лондонцы пытались не ассоциировать себя ни с одной из партий, нанося визиты и королеве, и Йорку, который во время болезни короля управлял королевством и управлял хорошо. Тем не менее, в Лондоне решили, что король, в принципе, в маразм не впал, поэтому 23 марта к нему в Виндзор отправилась целая делегация: епископы Или, Честер и Винчестер, графы Уорик, Оксфорд и Шрюсбери, виконты Бьюмонт и Бурше, приор Сент-Джона, и лорды Фальконберг, Дадли и Стортон. Они решили попытаться получить от короля указания относительно положения вещей – но тщетно. Король молчал. Он даже глаза закрыл, не желая, чтобы случайное выражение было истолковано как какая-нибудь реакция.

      А под Рождество 1454 года король решил проснуться. Начал он, понятно, с посылки богатых даров в Кентербери и Сент-Эдвард. Маргарет же первым делом схватила принца в охапку и кинулась к мужу: ребенка, которому было уже 14 месяцев, давно было пора признать законным отпрыском своего отца. Генрих вежливо спросил об имени мальчика, о том, кто были его крестными, и потом, по обычаю, принес благодарность Богу, положив руку на голову принца. Формальность была соблюдена, но существует исторический анекдот, что, выполнив ритуал формального признания, король пробормотал, что отцом принца является не иначе как Святой Дух. А на следующий год началось то, что мы знаем под именем Войн Роз, хотя этот романтический термин для кровавой гражданской войны придумал гораздо позже романист Вальтер Скотт.

      Маргарет будет пытаться быть и королевой, и королем. Она будет собирать