Тринадцатый свиток. Том 1. Данимира То

городской толпой. Старая ряса, оставшаяся с прежних времён, подошла как нельзя кстати. С кружкой для пожертвований я постучал в двери, чувствуя на своём затылке сверлящий взгляд двух громил, стоящих у двери дома напротив. Я стал просить у открывшей мне девушки денег в помощь странствующим братьям, усиленно подмигивая ей. Она опустила в кружку монетку, и я, поклонившись, незаметно передал ей письмо, которое она быстро спрятала под холщовый передник. Дверь закрылась.

      – Эй, ты! А ну иди сюда! – приказал мне грубый голос.

      Я повиновался и, напустив льстивое выражение на лицо, со смиренным видом подошёл к двум соглядатаям.

      – Спасибо дети мои за то, что решили пожертвовать малую толику от щедрот ваших. Мы с братьями монахами будем вспоминать вас в молитвах день и ночь!

      – Ещё чего! – злобно рявкнул громила. – А ну проверь его! – сказал он второму.

      Тот притянул меня за рясу и приподнял над землёй, грубо ощупал, выхватил кружку из рук, потряс ею. На дне болталась одна единственная монетка, которую дала мне девушка. Я обмер, решив, что мне конец. Но тупые громилы не придали этому значения.

      – Что ж, святой отец, так мало насобирал? – заржал тот, который схватил меня.

      И грубо поставив меня на землю, поддал пинка огромной ногой, со словами: «На тебе от щедрот наших!».

      Я отлетел на порядочное расстояние и, подобрав полы рясы, быстро побежал вдоль по улице, провожаемый раскатистым хохотом. Нет, все эти тайные дела не для меня! Я вернулся в замок, сильно хромая, а Хозяин решил, что пинок стоит хорошего плаща, подбитого зайцем.

      Вот и дом. Большая дубовая дверь в полукруглой арке. С надеждой, что в доме кто-то остался жив, я стал стучать. Через продолжительное время услышал шарканье подошв за дверями. После долгой возни с засовами дверь наконец отворилась, и я увидел старого и дряхлого слугу. Он смотрел на меня слезящимися, как у старой собаки, глазами и пытался узнать. Но он и не мог вспомнить меня, потому что никогда не видел. Я спросил о его бароне и его семье, на это он отвечал слабым голосом, что тот был в отъезде весь последний месяц, а его жена и дети и все слуги умерли от чумы. «А я остался», – сказал он грустно, – «Хотя мне давно уже пора на тот свет». Я спросил, когда должен вернуться барон, и он отвечал, что не знает.

      Пришлось мне положиться на Бога и передать ему письмо от Хозяина с наставлением непременно вручить его тотчас же, как барон вернется. «Как же, господин, я непременно отдам, если не помру до его возвращения», – отвечал старик. Я покинул дом с чувством, что хотя я и исполнил волю Хозяина, но дело не сделал. Я был почти уверен, что старый слуга или потеряет письмо, или забудет, куда его положил, а то и действительно помрёт. К тому же я представлял реакцию барона, вернувшегося и узнавшего, что потерял всю свою семью.

      У меня оставались ещё четыре адреса, куда я должен был доставить письма. Может быть, мне больше повезёт с остальными друзьями Хозяина.

      Возле городского рынка, где дома возвышались на три, а кое-где на четыре этажа, я отыскал серый, большой