Приехали!. Григорий Хайт

Видимо, это был состав лучших потрошителей, снятых начальником с других "объектов".

      – Ну шо? – покровительственно обратился начальник. – Нэ знайшов ничога?

      – Так вещей у них сколько, – пожаловался таможенник.

      – Ничога, – отозвался главный, – знойдём.

      Дальше он дал отмашку своим подчинённым:

      «Приступайте».

      Троица потрошителей приступила. Прежде всего они стащили все чемоданы в одно место и просто высыпали содержимое в одну огромную кучу. После чего они приступили к, если так можно выразиться, «сортировке и проверке вещей». Главный таможенник сидел рядышком на стуле, с удовольствием наблюдая за спорой работой своих подчинённых. Подчинённые же потрошители профессионально мяли вещи, прощупывая швы, простукивали чемоданы, пытаясь вычислить двойное дно. Разбирали матрёшки на части, раскручивали электрические приборы, нисколько не заботясь о том, чтобы собрать их обратно. То есть шёл нормальный лагерный шмон. Товарищ мой уже молчал и лишь тихо уталкивал отброшенные в сторону "растаможенные" вещи в такие же "растаможенные" чемоданы.

      Гора вещей, подлежащих проверке, тихонько таяла. Начальник же таможни уже начал нервно ёрзать на стуле. Он всё ещё надеялся услышать радостный вопль своего лучшего сотрудника: "Нашёл!" Но слышался лишь рабочий стук, шелест вещей и матюги таможенников. Наконец, последний шов на одежде был прощупан, последний чемодан простукан и последняя детская игрушка проткнута спицей.

      "Ничего!" – как бы сказала троица таможенников, картинно разведя руки. Начальник грустно посмотрел на них и вдруг лицо его засияло.

      – Знаю, где прячешь! – радостно закричал начальник таможни, похлопав себя при этом по своей жирной заднице. – Пройдёмте, гражданин. Тут недалеко.

      – Куда! Прав не имеете! – попытался прокричать мой товарищ.

      Начальник же таможни в ответ на это начал лишь безудержно хохотать. Видимо, замечание моего товарища насчёт прав показалось ему очень смешным.

      – Тут рядышком. Недолго! – сообщил начальник, вволю нахохотавшись.

      Действительно, начальник не соврал. Вся процедура заняла не больше 5 минут. Что ни говорить – профессионалы! Но известие "ничего нет" подействовало на начальника таможни не просто удручающе, а трагически. Ещё минуту назад он безудержно хохотал, вальяжно расхаживал, бросаясь белорусскими и украинскими словечками, то теперь он перешёл на почти что литературный русский язык. Вальяжные шаги превратились в мелкие шажки, а глаза начали блестеть от навернувшихся слёз. Было ясно, что профессиональная честь таможенника была серьёзно задета.

      Он продолжал семенить рядышком с тележкой, которую толкал мой товарищ, безнадёжно выговаривая:

      – Знаю, что везёшь, знаю! Поймать только не могу! Он так и проводил моего товарища до дверей таможни, до той самой жёлтой полосочки, отделяющей Советский Союз от всего остального мира. И когда тележка пересекла эту линию, начальник таможни закричал срывающимся голосом:

      – Ну