Высадка в Нормандии. Энтони Бивор

как он рванул в спринтерский забег на 30 метров: «Я ни разу в жизни столько не молился, как тогда». Он оглянулся на то, что осталось от его отделения. «Жутко было смотреть. Повсюду умирающие: раненые не могли передвигаться, и их накрывало прибывающей водой, а у берега жарко пылали шлюпки, которые высаживались за нами… Никогда не приходилось мне видеть столько храбрецов, которые успели так много сделать, – многие возвращались назад, пытались подобрать раненых и погибали сами». Те же, кто сумел добраться до раненых, даже не могли прикрыть их огнем. «Процентов восемьдесят нашего оружия вышло из строя – его забило песком и залило водой». Многие солдаты допустили ошибку: торопясь открыть по немцам ответный огонь, они сдергивали с автоматов водонепроницаемые чехлы, еще не добравшись до берега. Побывав в морской воде, отказали почти все рации, и это стало основной причиной последовавшей неразберихи. Те, кто был лучше организован, совершали перебежку в строю отделения, уменьшая тем самым поражающую способность вражеского пулеметного огня. Лейтенант 121-го инженерно-саперного батальона вместе с сержантом вернулся назад, чтобы помочь раненному в ногу солдату. Тащить того было трудно, и сержант вскинул его себе на спину. Вскоре и сам сержант был смертельно ранен, а лейтенанту пуля повредила плечо. Им на помощь пришли другие солдаты и оттащили всех троих к низкой стенке мола, дававшей хоть какую-то защиту. Первым оказавшимся на берегу саперам пришлось повоевать пехотинцами: при высадке они потеряли почти всю имевшуюся взрывчатку. Да и огонь противника был слишком плотным, так что ничего все равно нельзя было сделать, пока не прибудут бронированные бульдозеры.

      Уцелевшие воины первого эшелона лежали без сил на камнях у мола и смотрели, как к берегу подошли суда второго эшелона. «Кто-то из солдат плакал, кто-то зло ругался, – вспоминал молоденький офицер 116-го полка. – Я же чувствовал себя скорее зрителем, чем участником операции». Во рту у него пересохло, и тем не менее захотелось курить. А у кромки берега опустились десантные трапы, заработали немецкие пулеметы, писал сержант родом из Висконсина, «люди посыпались со шлюпок, как кукурузные зерна с ленты транспортера». Несколько человек пытались укрыться от пуль на корме шлюпки, другие наоборот – уже оказавшись в воде, пытались вскарабкаться назад в шлюпку. Рвавшиеся в воде снаряды вздымали «огромные фонтаны воды».

      Офицер, десантировавшийся во втором эшелоне, отметил, что метров за двести пятьдесят – триста от берега за дымом было ничего не видно, зато стрельба слышалась очень ясно. А ведь им поначалу тоже казалось, что авиация союзников поработала на славу. «Кое-кто из ребят так и говорил: “Ну, 29-я дивизия едет на бал – у них настоящее увольнение в город”. Но когда дошли до берега, они поняли, что стреляют-то не наши, а немцы».

      Другой офицер 116-го полка сказал, что в каком-то смысле все это похоже на очередные десантные учения: «Два денька помучаешься, потом можно принять горячий душ». Его ротный командир не был уверен, в ту ли