Солнечный ребенок. Насиба Кипке

тетрадей, которые нужно было проверить, а затем выставить оценки в дневник. ру.

       Ох, Иришка, как же скучно я начала! Но переписывать не буду: время дорого. Помнишь, Ирка, как мы жили-поживали в студенческой общаге? Сейчас представила себе твою ироничную усмешку (совершенно особую, одной стороной рта) и голос: "Вспомнила бабушка, как девушкой была!" Да, время не просто идёт – оно мчится, как лось по чащобе, аж сучья трещат! Подумать только: скоро стукнет пятьдесят! Искусственные зубы, морщинки у глаз, боль в пояснице – это чепуха. Меня больше тревожат такие лёгкие маразматические отклонения, как забывчивость и умиление жирным котом, мирно спящим в кресле. А раньше нравились собаки… Помнишь Зинку, щенка, который тайно жил в нашей комнате? Эта Зинка приучилась пить чай вместе с нами, потому что иногда, кроме чая, у студенток ничего не было. Потом, живя у моих родителей, она часто объедалась, лежала кверху животом и томно постанывала. Не знаю, как тебя, в городе с этим проблемно, а меня каждый период  жизни сопровождает какое-либо животное. Когда отдам богу душу, на том свете  встретит целая свита: собачья свора и кот.

        Сегодня воскресенье – базарный день в нашей сельской местности. Заметила, что люди уже привыкли к разобщению. Если раньше, до пандемии, в очередях старались держаться ближе друг к другу, то сейчас вообще избегают становиться в очередь или стоят на расстоянии угрюмо, безмолвно. И всюду эти маски, маски… Даже мусор другой. Раньше валялись фантики от конфет, бумажки от мороженого, банки от пива, а теперь замызганные маски и пустые блистеры от таблеток. Археологи будущего отметят изменение культурного слоя нашей эпохи и назовут это явление каким-нибудь заумным термином, который мы никогда не узнаем. Мир меняется. Последнее время в голову постоянно лезут мягкие часы с картины Дали. Метафоризация действительности?

         Ну, жду ответного письма. Можно не сразу. Пиши, когда вздумается. "Возьмёмся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке!" Твоя Надя.

      Глава вторая

      Ты просишь рассказать, как я жила эти годы. Пожалуйста, читай, если не скучно. После окончания филфака вернулась домой, в станицу. Ты ведь знаешь, что со своим первым я не ужилась. Вернее, и пожить-то не успели. Были оба слишком заносчивыми, слишком полагались на себя, ставили друг другу в вину каждое слово, да и родители наши повздорили. А он без мамы никуда, я тоже. В результате – развод, и я с маленькой дочкой у родителей, потому что некуда больше пойти. А по Достоевскому, нужно, чтоб любому человеку было куда пойти… И пошла я в школу из декретного отпуска, чтоб сеять разумное, доброе, вечное, чем  занимаюсь до сих пор.

         Взялась за дело рьяно: на второй неделе работы, помнится, уже организовала праздник – День славянской письменности. Хотелось показать себя, испробовать свои силы. Перезнакомилась со всем коллективом мгновенно и в жажде общения была, пожалуй, несносна и приставуча. До сих пор стыдно, как вспомню. Иду как-то после уроков с коллегой по дороге домой. Щебень хрустит под высокими каблуками, а она взглянула на них и тихо так говорит:

      – Пожалейте свои ноги. Придёт время – узнаете, как могут они болеть.

      Нет бы промолчать, а я принялась спорить, доказывать что-то… Щебень на дорогах как лежал, так и лежит, а вот ноги уже болят. Надо было слушать старших!

         Незадолго до миллениума (2000 года) познакомилась с парнем, приехавшим в станицу с севера. Как он очутился здесь, зачем, до сих пор точно не знаю. Тогда я играла в народном театре, где ставили спектакль по сказке Леонида Филатова про Федота-стрельца. Вот там я и познакомилась с Алексеем, который соглашался делать всё подряд: реквизит таскать, писать декорации, лишь бы уйти от страшного одиночества чужака, не причастного к общей жизни. Потом ему предложили роль Федота, а я играла Марусю, с этого и началось. Разговоры до полуночи, любовь, совместная жизнь, продолжавшаяся 11 месяцев. В день своего развода (мы хотели пожениться, а он в прежней, северной жизни был женат) Алёша попал в ДТП и погиб. Помнится, его жена доказала в суде, что её развели с покойником, и потому квартира осталась ей, а не матери Лёши, но мне всё это было не важно и не нужно. С ним умерла половина моей души и надежда найти человека, который любил бы меня, а я его. Кстати, и способность к стихотворчеству тогда пропала года на два.

      Помню, одно воспоминание меня прямо добивало. Идём с Алёшкой по улице, и он ахает от восторга, видя на ветках спелые вишни: "Никуда отсюда не уеду!" Так и вышло… Немного легче стало, когда однажды увидела сон: сижу в пустой комнате, и вдруг входит Алексей в блестящей атласной рубашке (у него такой и не было никогда), машет мне рукой, смеётся и говорит: "Ну что ты ходишь на кладбище? Нет меня там. Успокойся, у меня всё нормально!". Я бросаюсь к нему, а он, махнув на прощание, уходит.

        Через год я вышла замуж: "для  бедной Тани все были жребии равны…" Хотелось самостоятельной, взрослой жизни, хотелось поскорее уйти от прошлого. Я ошибалась: от себя уйти невозможно. Родив дочь, назвала её Алёной (хоть частичное созвучие с именем Алёша). Было девять лет жизни в чужом доме с человеком, не согревшим мою душу. Помнишь есенинское: "Кто сгорел, того не подожжёшь…"? Впрочем, сомневаюсь, что и ему было