Процесс антисоветского троцкистского центра (23-30 января 1937 года). Отсутствует

вопросе задание японской разведки целиком совпадало с заданием, полученным мною несколько раньше от троцкистской организации» (т. 32, л. д. 61, 57).

      О сотрудничестве с агентами японской разведки показал также и обвиняемый Ту рок И. Д. (т. 23, л. д. 106).

      Совершая диверсионные акты в сотрудничестве с агентами иностранных разведок, организуя крушения поездов, взрывы и поджоги шахт и промышленных предприятий, обвиняемые по настоящему делу не брезговали самыми гнусными средствами борьбы, идя сознательно и обдуманно на такие чудовищные преступления, как отравление и гибель рабочих, стремясь спровоцировать недовольство рабочих советской властью.

      Так, обвиняемый Пятаков на допросе 4 декабря 1936 года по этому поводу показал:

      «Мы учитывали, что, в случае необходимости прибегнуть, в целях осуществления вредительских планов, к диверсионным актам, – неизбежно будут человеческие жертвы. Мы это учитывали и принимали как неизбежность» (т. 1, л. д. 196, 197).

      Еще более цинично об этом показал обвиняемый Дро бнис: «Даже лучше, если будут жертвы на шахте, так как они несомненно вызовут озлобление у рабочих, а это нам и нужно» (т. 13, л. д. 66).

      О том, что эти враги народа, организуя диверсионные акты, сознательно шли на многочисленные человеческие жертвы, свидетельствует и следующее показание обвиняемого Князева от 26 декабря 1936 года:

      «Лившиц дал особое поручение подготовить и осуществить ряд диверсионных актов (взрывов, крушений или отравлений), которые сопровождались бы большим количеством человеческих жертв» (т. 32, л. д. 92).

      Аналогичные показания дал и обвиняемый Турок И. Д. (т. 32, л. д. 73).

      Особо активную разрушительную работу на промышленных предприятиях и железнодорожном транспорте, путем взрывов, поджогов, крушений поездов и т. п., троцкистский центр и руководимые им диверсионные группы на предприятиях и транспорте должны были развернуть во время войны, когда эти чудовищные акты предательства нанесли бы особо чувствительный удар обороноспособности Советского Союза.

      Так, обвиняемый Пятаков дал указание обвиняемому Норкину подготовить поджог Кемеровского химического комбината к моменту начала войны.

      Допрошенный об этом Пятаков Ю. Л. показал: «Да, подтверждаю. Такое задание я Норкину действительно дал. Это было вскоре после моей встречи с Троцким, в которой он ставил передо мною вопросы о необходимости проведения в начале войны диверсионных актов на оборонных предприятиях. Именно в связи с этим я говорил с Норкиным о необходимости предусмотреть возможность совершения такого диверсионного акта в Кемерове» (т. 1, л. д. 309).

      В свою очередь обвиняемый Князев на допросе от 14 декабря 1936 года показал, что по соглашению с параллельным центром он принял от агента японской разведки г. X. задание на случай войны:

      «…организовать поджог воинских складов, пунктов питания и пунктов санобработки войск» (т. 32, л. д. 68).

      Еще более чудовищное задание, направленное против советского народа, обвиняемый Князев принял от того же агента японской разведки г. X.:

      «…особенно