Цветок душевного стриптиза. Галия Мавлютова

силы, я являюсь для нее источником вдохновения, любимая наперсница работает в коммерческом издательстве. А там всегда нужны переводчики. Вдруг Вера поможет мне, пристроит, она ведь не такая плохая. Нет. Нельзя. Стоп-сигнал. К Вере нельзя обращаться за помощью. Она откажет, еще посмеется надо мной. Мысленно, разумеется. Она живет в ногу со временем. Сейчас все так делают. Думают, что все беды случаются с другими людьми, не с ними. Лучше позвоню Ирине. Акимова поможет мне хотя бы морально, похулит Марка Горова, поругает Черникова. А мне станет легче на душе. А Вере бесполезно звонить. Я набрала акимовский номер.

      – Ир, как дела, куда ты пропала?

      Недавно Акимова родила ребенка. Сначала хитрая женщина быстренько соорудила первого малыша, затем, не задерживаясь и не задумываясь, второго. Муж Коля не успел перекреститься. Вздохнуть вздохнул, а выдохнуть не успел. Акимова родила бы и третьего, назло свекрови, но, видимо, Колина мамаша активно воспротивилась столь буйному размножению сыновьего семени.

      – Ой, не спрашивай, все как обычно, как всегда, ничего нового, дом, дела, заботы, дети, Коля, мамаша, посуда, пеленки, и так круглые сутки, – затараторила Ирина без остановки. Я едва слышно вздохнула. Ирина уже выпала из обоймы. Она не сможет мне помочь преодолеть даже сотню метров жизненного пути. Сейчас перечислит семейные тяготы по списку, ни одного пункта не пропустит, пожалуется на свекровь, дескать, совсем заела, утомительно перечислит недостатки мужа, и на этом монолог будет исчерпан. Чем вынудит меня изобразить безумный восторг по поводу бурного процветания семейного клана. Я уже сожалела, что позвонила ей.

      – Лучше ты расскажи о себе, Настя, как дела, замуж не собираешься? – оглушительно раздалось в ухе.

      Оказывается, Ирина давно закончила свой монолог. А я витаю в потустороннем мире. Не слушаю подругу. А жаль. Может, что-то увлекательное пропустила. Теперь уже не наверстать. Поезд ушел. Монолог останется тайной. Разговор двух глухонемых. Нынче все так разговаривают. Никто никого не слышит.

      – Ир, а ты кого-нибудь из наших видишь? – спросила я, не надеясь услышать положительный ответ.

      Да кому сейчас интересна Акимова – с двумя младенцами на руках, с двумя нахлебниками на плечах. В нахлебники я записала Ирину свекровь и мужа Колю. Коля уже давно сидит без работы. Нет. Перевод неточный. Муж Коля не сидит. Он лежит на диване. Даже не встает. А Акимова ему утку подносит. Эту сногсшибательную новость я узнала от Вавиловой в ту пору, когда в «Макси» еще никого не увольняли в массовом порядке. Молодец Ирина. Кормилица. Мать Тереза. Мне захотелось срочно отключить телефон. Не хочу никакого сочувствия, ни от кого. Не могу никого слышать и видеть. Буду сидеть в своем коконе. Без работы. В гордом одиночестве. И никто мне не нужен. Сама пробьюсь наверх, как юный и упрямый росток. Но я почему-то не отключилась. Не знаю – почему. И то, что я услышала, перевернуло всю мою жизнь. Но я еще не знала, что моя жизнь когда-нибудь встанет на рельсы. Сейчас мой поезд валялся на обочине, разбитый вдребезги.

      – Всех