Цветок душевного стриптиза. Галия Мавлютова

незнакомый мужчина. Красивый, умный, сильный. Мне показалось, что я никогда не видела его в реальной жизни. Может, видела мельком. Не знаю точно. Странно, но во сне я знала, что вижу сон. И мужчина говорил мне о своей любви. А я нежно касалась его руки. Отличная рука, мужская, надежная. Я пугалась, отдергивала руку, краснела, извинялась, оправдывалась, что коснулась нечаянно. Но мужчина и сам хотел прикасаться ко мне, но не смел. И он радовался моим наивным хитростям. Мы будто переливали друг в друга энергию. И мне хотелось взлететь, высоко взлететь, воспарить птицей, добраться до самых звезд… А незнакомец ласково прикасался ко мне, к моей руке. Мы словно играли нашими руками. И нам было хорошо. Мы были счастливы. И я проснулась с ощущением великого восторга. В окно пробивалось солнце. Яркое, игривое, задорное, юное. Оно заливало узкое купе жаркими лучами. Скоро все изменится. Я стану сильной и независимой. В столице встречу свою судьбу, обрету любовь, выйду, наконец, замуж. Но кто этот прекрасный незнакомец из моего дивного сна? Вот бы сон в руку, в столице я непременно встречусь с незнакомцем из сновидения. Вроде бы я не встречала его наяву. Это не актер, не звезда, не модный продюсер. И почему он пришел ко мне в поезд, в тринадцатый вагон, на тринадцатую полку? Улыбчивое лицо, крепкая рука, мягкая и ласковая ладонь. Уютные пальцы, родные, будто я знала их всегда, помню каждую косточку, выемку, впадинку на этих руках. Я сжала ладони, переплела пальцы. Крепко сжала. Руки запомнили ласковое прикосновение. Незнакомец остался во мне, в моих руках. Навсегда.

      Поезд подошел к столице. Пока я разбирала свой сон на части и эпизоды, по колесику, по винтику, состав уже подкатил к платформе. Послышался металлический скрежет, визг, скрип, и состав замер, застыл. Попутчики незаметно испарились, словно тени в полдень, будто их никогда не было в купе. Я вышла на перрон и зажмурилась. Солнце, столичное солнце, в Питере такого не бывает. Огненное светило взобралось на июльскую вершину, презрев законы природы. На дворе конец октября, а в столице по-летнему жарко. Я расстегнула куртку, бросила кепку в кофр. Обойдусь без гостиницы. Прямо с вокзала поеду к работодателю. Иначе тепленькое местечко уплывет в чужие руки. Надо поторопиться за удачей, а то она сбежит, непременно сбежит, капризная, манерная, жантильная удача. На вокзале повсюду валялись бомжи и нищие, грязные, нахальные, липкие. Примета времени. Эталон эпохи. Едкий запах застарелой мочи и свежего кала. Повсюду серые лица, усталые глаза, злые милиционеры, пассажиры, дотла утомленные мегаполисной жизнью. Столичные нравы, что поделаешь. В московском метро уныло и скучно. На лицах пассажиров глубокая печать озабоченности. Кажется, заденешь кого-нибудь плечом нечаянно, сразу по физиономии получишь за то, что ненароком прервала нить долгих и бесплодных размышлений. Я никого не задела, осторожно обошла людской поток, как нечто опасное и кровожадное, и вышла в «Сокольниках». Почти центр столицы, значит, компания процветает. Аренда здесь высокая, бешеная, много вывесок, рекламы, огней. Вечно спешащие москвичи. Опять бомжи и нищие. Кажется, они повсюду, будто преследуют