Новая книга. Виктор Пелевин

где старички и старушки делают друг перед другом вид, что они еще молоды и все впереди.

      Конечно, думала Маня, конечно. Они просто переодетые старички и старушки. У банкира со второго таера все уже позади. Все было много раз. Это правда. Но, с другой стороны, у него то же и впереди. Столько раз, сколько он захочет.

      Комики как бы намекают – у нее все впереди на самом деле. Но что это реально значит? Ну правда, что? За банкира Маня вряд ли выйдет. Наследства они с мамой не получат – папа со своим серебряным смехом их десять раз переживет.

      Значит, какие варианты?

      Небольшая финпомощь от папы – и плыть в революцию дальше, как шутил филологический коуч.

      В революцию плыли все. Человечество уходило от карбона, эмиссий, отходов, перепроизводства, перенаселения, инфекций. Цивилизация ужималась, становясь простой и экологичной; человек возвращался к природе, от которой так самонадеянно отпочковался – но уже со встроенным в голову социальным имплантом. Когда Маня слышала слова «зеленая революция» (иногда говорили «эколюция»), на ее глазах сами собой выступали слезы радости и она чувствовала приятное стеснение в груди.

      По этому легчайшему стеснению, кстати, можно было отслеживать эмоции, в которых поучаствовал имплант.

      Лет пятьдесят назад комики шутили, что человеческую цивилизацию оптимизируют до размеров, достаточных, чтобы обслуживать касту банкиров, и вся так называемая эко-революция сводится именно к этому. Потом, видимо, где-то внизу решили, что это слишком похоже на правду – и комики заткнулись.

      А Маня пришла вот к какому выводу: если посмотреть на жизнь под этим невеселым углом, то ведь и прежде мир был устроен так же. Рабы обслуживали фараонов, армии – королей, рабочие – заводчиков, удаленщики – сетевых лордов, и так далее. Просто за кровавым мельтешением истории это было не слишком заметно.

      И потом, раньше мы выбрасывали в атмосферу много углекислоты и по этой причине все время болели – нас чуть не погубила родная планета.

      А теперь мы возвращаемся в природу, наводим понемногу порядок, и муть оседает. Все становится прозрачно. Пусть я даже никогда не попаду в банку, думала Маня, глядя в ночной потолок, но это хороший век. Сейчас жить лучше, чем в любое время раньше…

      И, чувствуя, как от таинственного обещания счастья сжимается молодая грудь, она уплывала в сон.

* * *

      Маня, конечно, мечтала в глубине души попасть когда-нибудь в банку сама. Об этом мечтали все. Но, взвешивая свои шансы трезво, она понимала, что подобное вряд ли произойдет.

      Из людей в банкиры за последние сто лет протиснулись многие, но извернуться надо было уметь. Следовало стать, например, глобальным косметическим влиятелем – и втирать ромашковый крем всему Контактону лет десять подряд. Тогда можно было накопить на сотню лет в первом таере (это был минимальный контракт) или даже на сотку во втором.

      Некоторые косметические влиятельницы, попав в банку, продолжали постить синтетические