Сокровища чистого разума. Вадим Панов

конструкция выглядела хлипкой, но жажда зрелища перевешивала осторожность.

      Зрители располагались вокруг клетки, а для губернатора и нескольких старших офицеров приготовили невысокий подиум с несколькими креслами. Вид из импровизированной ложи открывался великолепный, арена лежала как на ладони, и невозможно было упустить даже мельчайшие подробности схватки.

      – Сегодня будет весело, – потёр руки Вениамин. – Шлёмы и шакалы – естественные враги, их даже натаскивать друг на друга не требуется.

      – Как западуры с беляшами, – обронил Холь.

      – Верно, – согласился губернатор и бросил хитрый взгляд на жену. Агафрена происходила из старого рода беляшей, в то время как сам Мритский был выходцем со второго континента Менсалы, и их союз вроде бы противоречил заявлению инженера. – Алоиз, на кого сделаешь ставку?

      – Смотря в какой форме бойцы.

      – Клянусь, в отличной, – с неожиданной горячностью ответил губернатор. – И пропорцию я выдерживаю классическую: один к пяти, что оставляет примерно равные шансы обеим сторонам.

      – Тогда ставлю на кошку, – решил Алоиз. – Люблю индивидуалистов.

      – Значит, я за шакалов, – усмехнулся Вениамин. – Пятьдесят цехинов.

      – Поддерживаю, – кивнул инженер. И посмотрел на Агафрену: – На кого ставите вы, синьора?

      – Воздержусь, – очень сухо ответила женщина.

      – Агафрена терпеть не может крови, – объяснил Вениамин. – Странно, что ты до сих пор это не выяснил.

      – Каким образом? – удивился Холь. – Мы никогда не посещали подобные зрелища.

      – А в театрах кровь ненастоящая, – хмыкнул губернатор.

      – Именно, – спокойно подтвердил инженер, после чего перевёл взгляд на арену: – Это шлём?

      – Да.

      Знаменитый менсалийский хищник оказался изящен, несмотря на внушительные размеры, и необычайно красив: жёлтую шкуру покрывали многочисленные тёмно-коричневые пятна, на кончике хвоста дёргалась забавная рыжая кисточка, а шею укутывало пышное «боа» того же цвета. Шкуру шлёма Холю доводилось видеть в охотничьей комнате Мритского, однако сейчас инженер признался, что в естественном состоянии она производила куда большее впечатление, нежели повешенной на стену.

      Покинув ящик, кошка осторожно огляделась – обилие перекошенных лиц, горящих глаз, а главное, создаваемый солдатами шум нервировали животное, – тихонько зарычала, после чего медленно и очень грациозно, безо всякого труда, взобралась на край клетки и попробовала сеть на коготь.

      Агафрена судорожно вздохнула.

      – Не беспокойся, дорогая, я распорядился выдать для обустройства особую сеть с металлическими нитями, – широко улыбнулся Вениамин. – Шлёму не выбраться. – После чего кивнул на нескольких окруживших арену охотников: – Если же выберется, то его сразу пристрелят.

      – И его мучения прекратятся, – с едва заметным вызовом ответила женщина.

      – Лучше смерть, чем жизнь в рабстве?

      – Да.

      – Тебе