Рублевский Казанова, или Кастинг для наследниц. Наталья Солей

Брал он ее с собой больше по привычке, а не из желания быть вместе с ней. Поначалу она ни в чем ему не перечила, не высовывалась, знала свое место, чем и устраивала Андрея Константиновича. Но в последнее время, видимо решив упрочить их отношения простым и проверенным способом, к месту и не к месту стала говорить о детях, используя при этом дедуктивный метод – от общего к частному. Сначала она восторгалась каким-нибудь ребенком, или детской мебелью, или фильмом, но неизменно ее спич заканчивался коронной фразой:

      – Ах, ну как же будет славно, когда у нас появится малыш.

      Вольнов поначалу не обращал внимания на ее уловки. Но постепенно они стали его напрягать.

      Она повсюду расставила свои и его детские фотографии и постоянно предлагала их рассматривать, неизменно переводя разговор на свою излюбленную тему.

      – Он будет такой же красивый, как я, и такой же умный, как ты. Представляешь? – проворковала она однажды.

      – С трудом. Только этот вопрос я уже слышал.

      – Да, знаю. У тебя было две жены.

      – Нет, его задала одна актриса Бернарду Шоу, – спокойно ответил Вольнов.

      – И как он отреагировал на ее предложение?

      – Спросил, а если будет наоборот?

      – Ну, в нашем случае такой поворот не представляет опасности. Не такая уж я дура, а ты и вовсе красавец.

      – Я и не говорю, что ты дура. Наоборот, при более чем скромных профессиональных возможностях добиться эфира и моего расположения… Это уже кое-что. Действительно, в голове у тебя кое-что должно быть, но… боюсь, ребенку этого будет маловато. Что до моей красоты, то, скажем, в женском облике я буду не так привлекателен. Не так страшен черт, как его малютки… – лениво парировал Андрей.

      – Не понимаю, ты не хочешь, чтобы у нас был ребенок? Ты все время стараешься уйти от серьезного разговора, – не выдержала Матильда.

      – Серьезного? О чем? – искренне удивился Вольнов. Он, как всегда, был далеко в своих мыслях, мало следил за ходом беседы, совершенно не вникая в смысл слов партнерши.

      – Ты надо мной издеваешься?! – вспылила она.

      – Нет, конечно. Просто я устал и никаких серьезных разговоров вести не в состоянии. Надо будет съездить куда-нибудь, развеяться. Сейчас я не готов обсуждать эту тему.

      – Может быть, обсудим ее на отдыхе? – с надеждой спросила Матильда.

      – Не исключено. Как пойдет, – уклончиво ответил Вольнов и с тех пор всеми силами старался свести общение с юной подругой к прожиточному минимуму. То есть заговаривал с ней только в экстренных случаях, если она забывала выключить воду в ванне и могла залить соседей. Но чаще это были короткие распоряжения, чтобы вовремя сдала в чистку костюмы, купила билеты, приготовила завтрак и все в таком духе.

      В самолете, где стюардессы постоянно разносили соки и кормили каждые два часа, тем для разговора с ней просто не было.

      Чем настырнее вела себя Матильда, чем конкретнее становились ее притязания, тем активнее отдалялся Вольнов,