Бегущий в Лабиринте (сборник). Джеймс Дэшнер

– в зияющей внизу пустоте от них не осталось и следа. Ничего.

      Разум не мог постичь ни глубины этой бездны, ни того, что стало с омерзительными чудовищами. Последние силы покинули Томаса; он улегся на землю, свернувшись калачиком.

      И заплакал.

      Глава двадцать вторая

      Прошло полчаса.

      Ни Томас, ни Минхо не двинулись с места.

      Томас перестал плакать; теперь его волновало другое: что теперь о нем подумает Минхо и не расскажет ли другим, как он позорно разревелся. Но слез юноша сдержать не смог – его покинули последние остатки выдержки, а боль в израненных руках и крайняя степень усталости лишь усугубили душевное состояние. Несмотря на амнезию, Томас не сомневался, что это была самая драматичная ночь в его жизни.

      Он снова подполз к краю Обрыва и вытянул шею, чтобы еще раз посмотреть на рассвет. Теперь он предстал во всей своей красе: темно-фиолетовое небо постепенно становилось светло-голубым, на бескрайнем плоском горизонте появились первые проблески оранжевого солнца.

      Томас заглянул в пропасть: каменная стена Лабиринта переходила в горную породу утеса, который исчезал где-то очень-очень далеко, словно в бесконечности. И даже в стремительно усиливающемся свете Томас не мог разглядеть, что находится внизу. Складывалось впечатление, будто Лабиринт выстроили на некой структуре на высоте нескольких миль над землей, что казалось невероятным.

      Этого не может быть, – думал он. – Просто обман зрения.

      Томас со стоном перевернулся на спину – малейшее движение причиняло боль, словно снаружи и внутри его тела не осталось живого места. Утешало лишь то, что Ворота скоро откроются и они смогут вернуться в Глэйд.

      Юноша посмотрел на Минхо – тот сидел, прислонившись к стене коридора.

      – Поверить не могу, что мы еще живы, – сказал Томас.

      Бегун кивнул, ничего не ответив: его лицо не выражало никаких эмоций.

      – Как ты думаешь, другие могут появиться или мы всех порешили?

      Минхо хмыкнул.

      – Главное, продержались до рассвета. В противном случае на наши задницы вскоре свалился бы еще десяток тварей. Если не больше. – Он сменил позу, кряхтя и морщась от боли. – До сих пор не верится. Серьезно. Мы продержались целую ночь. Раньше такое никому не удавалось.

      Томас мог гордиться собой и собственной смелостью, но сейчас испытывал лишь облегчение и невероятную усталость.

      – Почему у нас получилось то, что не получалось у других?

      – Хрен его знает. Это все равно что спрашивать у погибшего, что такого он сделал не так.

      Томасу не давало покоя и кое-что другое: почему предсмертный скрежет гриверов мгновенно смолкал, стоило им пересечь край пропасти, и почему он не увидел, как они летели вниз. В этом было что-то очень странное и пугающее.

      – Они будто испарились – после того, как пересекли край Обрыва.

      – Точно. Поначалу это просто с ума сводило. Пара глэйдеров выдвинула гипотезу, что в пропасти исчезают