Новая Зона. Ген Ангела. Екатерина Кольцова

тепло и сухо в его пределах. Бойцов Монах подбирал из своих, крепкой веры сотоварищей.

      Никто не мог пройти в лагерь без краткого собеседования с караульным, обычно состоящего из рукопожатия, приветствия и внимательного взгляда в глаза. Это и называлось у сталкеров «пройти фейс-контроль». В первый раз каждого нового потенциального постояльца Монах собеседовал лично. С каждым собеседование проходило по-разному. Кому-то задавал вопросы, другому что-то рассказывал сам. От Пита захотел узнать о его теории возникновения Зоны. Слушал внимательно, ни критиковать, ни поддерживать не стал. Просто разрешил приходить в лагерь и бойцов своих в известность поставил. А бывало, что после собеседования соискатель в лагерь не допускался. Такой отказ – это навсегда и безоговорочно. И спорить или того хуже – без спросу соваться лучше не пробовать. Хоть и верующие были настоятель и его бойцы, но, если кто-то угрожал их миссии, могли и пристрелить.

      За ночлег Монах брал не деньгами, а заданиями или услугами. Принести или вынести что-то, вывести кого-то или просто в каком-то зале переночевать. Разные у него задания, но никто не перечил. Взгляд у Монаха такой, что не откажешься. Пит, например, платил тем, что каждый год первую лекцию в сталкерской школе отдавал читать Монаху. Тот рассказывал, как надо вести себя в Зоне с точки зрения морали и как – не надо. Очень полезная была лекция.

      Вся группа Пита в лагерь была допущена, так же как и Кореец с Василием.

      Пит поприветствовал огромного детину, ростом под два метра, в камуфле, с автоматом и в сланцах. Тот пристально взглянул в глаза и в сторону отозвал.

      – Монах зайти просил. И девушку захвати, – сказал боец и кивнул на Ирину.

* * *

      В час пополудни Ирина пила чай с травами на приеме у Монаха в небольшом номере бывшей гостиницы, располагавшейся во флигеле дворца. В комнате было два окна, выходящих в парк и во двор и позволявших настоятелю из своей комнаты видеть происходящее как внутри периметра, так и за его пределами.

      Монах не любил роскошные центральные залы, отличавшиеся и огромными размерами, и великолепной отделкой, никак от харма не пострадавшей. Там он устроил библиотеки и хранилища. Все, что нашел в Москве брошенного и бесхозного, спасал от мародерских рук. Картины, книги, реликвии из самых опасных мест вытаскивал, во дворец приносил и охранял своей маленькой армией и от воров, и от Зоны. Не для себя старался. Постепенно все ценности передавал на Большую землю. Чтобы не пропало, чтобы сохранить историю. Это и была основная его миссия. А жить любил скромно, во флигельке. Там же и посетителей принимал.

      – Лагерь, такой, каким мы его знаем, заканчивает свое существование, – сказал Монах после приветствия. – Что-то грядет, и скоро. Сделать с этим я ничего не могу. Знаю только, что это как-то связано с вами, и знаю, что сами вы об этом еще не догадываетесь. Хотел запретить вам в лагерь входить, но не было мне на это одобрения.

      Настоятель помолчал, хмуря брови. Затем продолжил:

      – Пит,