.

владелица брачного агентства. – Не знаю, как и сказать, но… – Здесь госпожа Бразаускас вдруг всхлипнула. – Ваша встреча с Жаном не состоится…

      – Он отказался?.. – чужим голосом спросила Лайма.

      – Нет, дорогая! Как вы могли такое подумать?.. Он уме-е-ер!.. – провыла в трубке собеседница.

      – Как умер?!

      – Врачи говорят, от сердечного приступа, хотя я лично справлялась о состоянии его здоровья… Видимо, просто переволновался. Вот ведь как бывает!

      – Я поняла, – сглотнула подступивший к горлу ком Лайма. – Это ужасный несчастный случай. Поэтому я не хотела бы, чтобы мое имя…

      – Не волнуйтесь, дорогая, мы никогда не разглашаем имена наших клиенток. В данном же случае это было бы просто неэтично…

      – Спасибо большое.

      – Я перезвоню вам, когда… улажу все формальности. Хорошо?

      – Лучше я сама перезвоню вам… когда успокоюсь.

      – Да, конечно! Очень жаль, что так получи-и-илось! – вновь всхлипнула госпожа Бразаускас, и Лайма поспешила с ней попрощаться.

      Только отключившись, она вдруг поняла, что до сих пор держит в руках тремпель с юбкой. Размахнувшись, Лайма швырнула юбку в угол и вскрикнула:

      – Ненавижу!!!

      Относилось это, конечно же, к Лечи Атгериеву. «Мои соболезнования», – сказал этот ублюдок. И назначил вечером встречу, поскольку отлично знал, что никакого романтического ужина с французом не будет…

      Лайма недооценила Лечи. Этот мерзавец просчитал все наперед. Поэтому Лайма и не стала звонить в полицию. Ведь наверняка коварный чеченец предусмотрел и это…

      17

      Лечи Атгериев посмотрел на телефон, потом перевел взгляд на часы. Он ожидал звонка уже почти пятьдесят минут. Атгериев нервно поерзал в кресле, потом потянулся за сигаретой.

      Однако, вместо того чтобы закурить, Лечи с кошачьей грацией поднялся и шагнул к аппарату. Затянувшееся молчание ему не нравилось, и он на всякий случай снял трубку. В ней сразу раздался ровный гудок, линия была в порядке.

      Но это обеспокоило чеченца еще больше. С незажженной сигаретой во рту он бесшумно скользнул к окну и незаметно выглянул на улицу. Окна уютной съемной квартиры выходили на мощенную булыжником старинную улочку. Некоторое время Лечи Атгериев подозрительно осматривал ее.

      За окном все было спокойно. Заторможенные прибалты жили своей заторможенной жизнью. Когда-то давно, поначалу, Лечи даже казалось, что они все, как один, обкуренные. И только со временем чеченец привык к замедленному ритму здешней жизни. Сегодняшний ритм ничем не отличался от обычного, ничего подозрительного на улице не происходило, и Лечи отошел от окна.

      Посмотрев на часы, он наконец закурил. Никотин подействовал на чеченца успокаивающе. Ничего не могло случиться, Дауд сработал чисто… И все же успокоиться до конца Лечи так и не смог. Поэтому, когда городской телефон наконец зазвонил, Атгериев подскочил к нему с поспешностью, вовсе не характерной для чеченца.

      – Алло!

      – Это я!.. – со вздохом произнес собеседник. – Только освободился…

      – Я