Король и император. Гарри Гаррисон

через двор, воздух полнился криками ярости и недоумения. Амуницию складывали прямо на песок внутреннего дворика, воины охраняли ее от своих же товарищей, на случай если те решат возместить собственные недостачи за счет ротозеев. Норманнские шкиперы и английские пехотные командиры пересчитывали подчиненных и пытались выяснить, кого нет на месте.

      – Ты только посмотри на это стадо баранов! – негодовал Шеф. – Двенадцати человек не хватает. Скарти говорит, какой-то мерзавец продал половину весел с его ладьи – весел, Христос, то бишь Тор, нас помилуй! А эти мавры с полотенцами на голове орут, что пора выступать, что христиане привели свой флот, и армию, и один Локи знает, что еще. Вот придем к берегу и обнаружим, что корабли сгорели, не успев ни разу выстрелить, потому что охрана спала мертвым сном. А сейчас я должен все бросать и искать какую-то дурную бабу, потому что ты не смог вовремя оторваться от бутылки!

      Рычание Бранда перешло в стон, он уперся руками в бока, стараясь удержаться и не задушить своего короля, командира и боевого товарища; крошка Хунд вклинился между двумя здоровяками в смехотворной попытке разнять их. И тут Шеф заметил, что ухмыляющиеся лица зрителей теперь обращены в другую сторону. Он тоже повернулся.

      Через ворота дворика, все еще осененные утренней тенью, вошла Свандис. Как всегда, чадра прикрывала ее лицо. Но жрица откинула ее, завидев полсотни враждебных лиц. Взгляд ледяных глаз сочетался с волевым подбородком. Бранд с глухим стоном инстинктивно схватился за живот.

      – Ну вот она и вернулась, – успокоительно заговорил Хунд.

      – Да, но где она была?

      – Шлялась, как кошка, – проворчал Бранд. – Ночь напролет. Наверно, какой-нибудь араб взял ее в свой гарем, а потом сообразил, что с такой стервой лучше не связываться. И не стоит его винить.

      Шеф в упор посмотрел в ее сердитые глаза, потом покосился на Хунда. В его стране каждая женщина была собственностью какого-нибудь мужчины: мужа, хозяина, отца, брата. Ее сексуальные похождения затрагивали прежде всего честь этого мужчины. В данном же случае, насколько он понимал, если у Свандис и был какой-то хозяин, так это человек, который взял ее в ученицы. Хунд. Если он не чувствует себя оскорбленным или униженным, то все в порядке.

      «И вообще, – размышлял Шеф, – похоже, Свандис не ищет любовных приключений, что бы там ни говорил Бранд. При всей своей красоте она держится скорее агрессивно, чем фривольно».

      И это было вполне естественно, если учесть то, о чем Шефу рассказал и на что намекнул Хунд.

      Свандис была готова к выволочке, а то и к побоям – обычному наказанию за подобные поступки. Но Шеф лишь бросил через плечо: «Цела, и ладно». После чего взял Бранда под руку и повел к куче сложенных весел, которые заново пересчитывал Хагбарт.

      Запасенный для самозащиты гнев вырвался наружу.

      – Ты не хочешь знать, где я была?! – выкрикнула Свандис. – И что делала?

      Шеф снова обернулся.

      – Нет. Поговори об этом с Хундом. Хотя вот что… На каком языке ты общалась с местными?