Моя вина. Мерседес Рон

Нам нужно было подождать, чтобы посмотреть, насколько Ноа устойчива к действию наркотиков.

      Я повернулся к ней.

      – Мне жарко, – сказала она, закрыв глаза, и я увидел, как пот стекает по ее лбу и шее.

      – Это скоро пройдет, – успокоил я ее, надеясь, что мой голос не выдаст моего волнения.

      – Каковы последствия этого наркотика? – с трудом спросила она.

      Я засомневался на мгновение, прежде чем ответить ей.

      – Пот… бросает то в горячий, то в холодный… сонливость… – ответил я, надеясь, что это будут единственные последствия, которые проявятся.

      Если у нее начнется рвота или тахикардия, мне придется отвезти ее в больницу, а это плохо закончится.

      Щеки ее стали пунцовыми, волосы прилипли ко лбу. Я заметил, что на одном из запястий у нее была резинка.

      Я дотянулся до нее и снял. Это было единственное, что я мог сделать, чтобы помочь ей чувствовать себя хоть немного комфортнее.

      – Что ты хочешь сделать? – сказала она, и я почувствовал страх в ее голосе.

      Я глубоко вздохнул, пытаясь сдержать свои эмоции. Я никогда не поступал так с девушками… и видеть, как Ноа боится, что я сделаю с ней что-то, было как удар под дых.

      Этот ребенок всего за несколько часов вымотал меня полностью.

      – Помочь тебе, – ответил я, подхватив ее длинные, разных оттенков волосы в хвост и закрепив его на макушке.

      – Для этого тебе пришлось бы исчезнуть, – ответила она, растягивая слова.

      Я не мог не улыбнуться. У этой девушки было больше мужества, чем у любой другой, которую я когда-либо знал. Она не думала о том, с кем она связывается.

      Я вспомнил ее выражение лица после того, как она ударила меня. Это было неожиданно. Давно меня никто не бил.

      Я взял ее правую руку и увидел, как опухли костяшки ее пальцев. Она должна была ударить меня со всей силы, чтобы так разбить себе руку. Я почувствовал жалость к ней. И вдруг представил себе, как учу ее правильно наносить удары.

      Я смотрел на нее с беспокойством. Теперь, когда волосы не закрывали ее лица, я мог ее рассмотреть. Красивая шея, высокие скулы с тысячами веснушек. Я улыбнулся. Ее длинные ресницы отбрасывали тень на щеки. Мое внимание привлекла маленькая татуировка чуть ниже левого уха, на верхней части шеи.

      Это был узел в виде восьмерки.

      Я перевел взгляд на свою руку, на которой три с половиной года назад вытатуировал такой же узел. Это идеальный узел, один из самых крепких. Он означает нерушимость, при условии, что правильно сплетен. Я удивился: ее образ вообще не вязался с татуировками. Одним пальцем погладив ее татушку, я почувствовал, как мы оба покрылись гусиной кожей.

      Ноа беспокойно задвигалась, и я почувствовал какое-то странное волнение внутри.

      Я повернулся к рулю и завел машину. К счастью, у меня не было времени выпить больше, чем рюмку текилы и бокал пива, так что я благополучно поехал домой.

      Как обычно, свет снаружи дома был включен. Было два часа ночи, я молился, чтобы наши родители уже спали. Ноа была совершенно не в себе, и я не мог допустить, чтобы отец нас увидел.

      Я припарковал