Настоящее прошлое. И снова здравствуйте!. Роман Злотников

тоял на сцене Dorothy Chandler Pavilion и смотрел на совсем не худенькую и не очень-то симпатичную, но чертовски талантливую американку средних лет, с улыбкой протягивающую мне микрофон. Мы с ней были достаточно близко знакомы. А как иначе – все-таки как-никак она снималась в трех моих фильмах. Так что она смотрела на меня вполне доброжелательно и даже поощряюще. Мол, давай, приятель, вперед – ты добился своего и вознесся на самую вершину мира. Покажи же ему, как ты крут! Она даже не представляла, насколько точно угадала мои намерения… Я взял микрофон и оглянулся. Позади меня стояла целая толпа: Гай, Квентин, Анджелина, Брэд, Кейт и старина Картрайт, который, как обычно, обильно потел и потому даже здесь, на сцене, старался исподтишка вытереть лицо и обширную лысину ставшим уже почти насквозь мокрым платком. Моя команда… Те, кто помог мне сделать самую крутую молодую студию Голливуда. Они были пока еще очень молоды, но уже, без всякого сомнения – звезды. Я тихонько вздохнул. Простите, ребята, но после того, как я скажу все, что собираюсь, у вас начнется очень тяжелый период. И, возможно, кое-кто из вас не сможет пережить его без потерь. Без очень тяжелых потерь… Да и ты, Вупи, тоже прости. После всего, что я сейчас скажу, тебя вряд ли когда-нибудь еще пригласят вести церемонию награждения «Оскаром». Но так надо!

      Я сделал шаг вперед и с извиняющейся улыбкой взял микрофон из рук Вупи Голдберг. После чего повернулся к залу, наполненному тремя тысячами, без сомнения, самых красивых, ухоженных, роскошно одетых, богатых и невероятно успешных людей планеты Земли, за которыми в прямом эфире с жадностью наблюдали еще несколько десятков миллионов человек, и поднес его к губам…

* * *

      Это утро началось вполне обычно. Я проснулся около шести часов и долго лежал, собираясь с силами для того, чтобы встать. Если тебе восемьдесят девять, то твой день, как правило, начинается с боли. Ноют суставы. Колет в боку. Позвоночник раздраженно напоминает о том, что ты лежал целых шесть часов. Да мало ли болячек успевает накопить организм к этому возрасту? Но я не жаловался. Все равно ведь вариантов нет. Теломерная терапия сохраняет эффективность где-то до пятидесяти пяти, максимум шестидесяти лет, а появилась она, когда мне как раз шестьдесят и стукнуло. Ну а более-менее приемлемой по цене стала вообще лет пятнадцать назад. Самый же дешевый курс «эмаосент-восстановления», которое, как говорят, является достаточно эффективным в любом возрасте, до сих пор стоил от десяти миллионов. Ну а таких денег не было не то что у меня, но и у всей семьи в целом… Нет, идея «собрать папе/дедушке/прадедушке» у родных регулярно возникала, особенно у самых молодых представителей семьи – внуков и правнуков, но я ее успешно блокировал. На курс они, может быть, и собрали бы, но точно при этом залезли в долги, которые потом долго очень отдавали. А у большинства ведь уже и свои семьи имеются. Ну или планируются в ближайшем будущем… Так что незачем ради такого старика, как я, в долги залезать. Им и так найдется на что кредиты набирать. Дети, жилье, а там и собственная теломерная терапия на подходе. Первые-то курсы довольно дешевы, а вот уже начиная с третьего цена начинает расти практически по экспоненте… Вследствие чего выбора у меня особенно не было – или живи и страдай, или умри. Умирать же пока не очень хотелось. Да и страдания были по большей части именно по утрам. То есть с момента как проснулся и до того, пока не сделал зарядку.

      Полежав где-то минут пятнадцать, я решил, что пора прекращать маяться ерундой и надо вставать.

      – Эхк… – Ноги с кровати удалось скинуть с большим скрипом и слегка застонав.

      – Уфпв… – Захрустевший позвоночник выразил свое неудовольствие резкой болью, заставив меня замереть на несколько мгновений.

      – Ы-ых. – Подъем на ноги обошелся уже легче, заставив лишь слегка охнуть и напрячь дрябловатые старческие мышцы. Боль же, сопроводившая это движение, на фоне двух предыдущих казалась почти незаметной.

      Сделав шаг вперед, я выдохнул и остановился перед комодом, над которым висело довольно большое зеркало, после чего оглядел себя и повел плечами. Да уж, красавчик… Седой, всклокоченный со сна чубчик надо лбом, который из-за парочки солидных залысин казался куда большим, чем он был на самом деле, лицо, изрезанное морщинами будто грецкий орех, и дряблая кожа, густо покрытая пигментными пятнами. Я криво усмехнулся своему отражению и, глубоко вздохнув, наклонился вперед, положив ладони на комод.

      Первые движения чжэнъяцзянь прошли со скрипом и хрустом. Но с каждым прогибом позвоночник гнулся все легче и легче. Затем пошли цзяоча шуанлуньбэй, а после них – оба жаохуань. Сначала жаохуань даньби, а потом и жаохуань цзою. После махов руками я перешел к ногам. Чжэнбаньтуй, цэятуй, хоуятуй… В оздоровительном ушу все базовые движения достаточно просты. Чуть более сложно правильно дышать. Ну да технику я вообще не использовал. Она применяется во время акробатических элементов или прыжков – а это явно не мой вариант. Мне достаточно просто на ногах стоять более-менее уверенно. Но и переходы от тоу к шэнь и уж тем более к цзю тоже не сахар. Чуть сбился – и все. Эта песня хороша – начинай сначала. Что же касается всякой мистики типа ци – то я в это просто не верил. Энергии, силы – да чушь все это… Нет, время от времени возникали некие странные ощущения, но я считал это либо результатом