Ахульго. Шапи Казиев

злодеяний. Хан попытался наказать Джамалуддина, но натолкнулся на невидимую силу, которая едва не погубила его самого. Своим ученикам, число которых росло с каждым днем, Джамалуддин начал проповедовать шариат – первую ступень тариката.

      Предпочитая миролюбивое распространение учения, он позвал к себе Магомеда и Шамиля, надеясь умерить их пыл и предостеречь от войны, в которую ханы непременно втянули бы царские войска, не тревожившие еще горный Дагестан. А борьбу с заведомо более сильным противником Джамалуддин считал губительной для народа. Шамиль уважал мнение мудрого наставника, но Магомед считал тарикатистов излишне мирными и ехать к Джамалуддину согласился лишь для того, чтобы убедиться, действительно ли он обладает необычайными дарованиями, о которых шла молва по всему Дагестану.

      Входя в дом Джамалуддина, Магомед послал вперед с Шамилем одного из своих друзей, а сам сел с краю.

      – Добро пожаловать, Магомед! – вдруг обратился к нему Джамалуддин, а затем взял за руку и посадил рядом с собой.

      – Вот место, которого ты достоин.

      Эта встреча произвела на гостей столь глубокое впечатление, что даже Магомед почувствовал непреодолимое желание принять у Джамалуддина посвящение в тарикат. Воинственные вожди шариатистов превратились в смиренных послушников, для которых молитвы стали делом более важным, чем война с отступниками.

      С тем они и вернулись. Магомеда будто подменили. Ему открылся новый, захватывающий душу мир, и он надолго уединялся для изучения полученных от Джамалуддина книг. А вместо кинжалов вновь взялся за проповеди, что очень удивляло его последователей. Люди стали расходиться по домам, а успехи шариатистов обращались в пыль. Но Магомед недолго оставался в плену очарования Джамалуддином. Он уже колебался между тягой к постижению пленительных высот тариката и стремлением к решительному искоренению разобщающих горцев адатов, чтобы заменить их едиными для всех законами шариата. Но тут пришло письмо от Джамалуддина, в котором мюршид писал:

      «Совершенный ученый мюрид Магомед, если ты вступил на путь накшибандийских наставников, тебе нужно неотступно уйти в уединение и многократно славословить Аллаха, и наставлять тех, кто тебя навестит, тому, что ты знаешь. Тебе нет нужды толкать людей на смуту и гибель. Известно, что смуты будут продолжаться без конца, если ты начнешь дело, которое ты хочешь».

      Но Магомеда это не убедило, он уже изнемогал от бездействия и в конце концов объявил Шамилю:

      – Что бы там ни говорили Ярагский с Джамалуддином о тарикате, на какой бы манер мы с тобой ни молились и каких бы чудес ни делали, а с одним тарикатом мы не спасемся: без газавата не быть нам в царствии небесном. Давай, Шамиль, газават делать.

      Они взялись за оружие и развернули борьбу с новой силой. Все больше обществ Дагестана признавало шариат, который становился основой их единения и гарантией независимости.

      В горах установилось двоевластие: народ