Прятки с тенью. Наталья Александрова

оказалась в метро, которое, кстати, не произвело на меня впечатления, и наконец вышла из поезда в унылом и непривлекательном районе, застроенном домами из мрачного темно-красного кирпича.

      Навстречу медленно, нога за ногу, брел местный житель. Это был, как принято теперь говорить, афроамериканец лет двадцати пяти, и его лицо не светилось добродушием и сочувствием к растерянной иностранке, поэтому я не стала его ни о чем спрашивать, а поскорее прошла мимо, сделав вид, что прекрасно знаю, куда идти.

      На углу улицы смуглый мужчина торговал с лотка овощами и фруктами. Он показался мне более дружелюбным, я подошла и показала ему свою бумажку с адресом.

      В ответ продавец разразился длиннейшей, совершенно непонятной тирадой, но, к счастью, в конце ее ткнул пальцем в сторону одного из красно-кирпичных домов.

      Я подошла к этому дому.

      Вход в него был на уровне второго этажа, так что сначала нужно было подняться по прилепившейся к стене железной лестнице. На этой лестнице сидел смуглый человек с косичками-дредами и курил толстую самокрутку. Я робко поднялась по лестнице, поравнялась с курильщиком и осторожно перешагнула через него. Он ничего не сказал, но взглянул на меня с какой-то равнодушной отстраненностью. Почему-то мне стало страшно.

      Тем не менее я взяла себя в руки, поднялась до двери не оборачиваясь, и вошла в дом.

      Лифта здесь, конечно, не было.

      К счастью, нужная квартира была на третьем этаже, так что я кое-как дотащилась до нее, шлепнула чемодан на пол и позвонила в дверь.

      То есть я только нажала на кнопку звонка, но никакого звука не раздалось. Точнее, из-за двери доносились какие-то невнятные и очень громкие звуки, но к дверному звонку они отношения не имели. Приглядевшись, я увидела, что провод звонка оборван.

      Тогда я решила постучать, но дверь была обита каким-то синтетическим войлоком, так что стук вышел почти беззвучным. Во всяком случае, он не перекрыл доносящийся из квартиры шум. Но зато, пытаясь постучать, я поняла, что дверь не заперта.

      Тогда, отбросив сомнения, я толкнула ее и вошла в прихожую.

      Прихожая была крошечная, чисто символическая, и прямо от двери я увидела захламленную комнату. И в этой комнате на низком продавленном диване сидел мой муж Генка в драных джинсовых шортах и линялой футболке. В руке у него была открытая бутылка пива, и он пялился в экран телевизора, по которому носились с мячом здоровенные обалдуи в бейсбольной форме.

      Тут меня наконец прорвало.

      – Сидишь, телевизор смотришь?! – выкрикнула я незнакомым визгливым голосом. – А встретить меня ты не мог? Ты представляешь, с каким трудом я тебя нашла?

      От неожиданности он выронил бутылку, повернулся ко мне, и на его лице заиграла растерянная и одновременно наглая улыбка.

      – О, Жанночка приехала! – протянул он, поднимаясь с дивана. – Молодец, быстро добралась! А я тут, понимаешь, матч смотрю… сегодня «Янки» играют, такой матч важный, никак нельзя пропустить…

      – Матч важный? – повторила я, теряясь от такой