Поколение одиночек. Владимир Бондаренко

ложкой по лицу

      Дай последнему дворцу.

      Дай закату три зарплаты,

      Домовому – треск колоды,

      Пастернаку – злость лопаты

      В облигациях урода…

      Ну а мне дай мужество —

      Никогда не оглядываться!..

      Кстати, и во многих стихах Андрея Вознесенского явно слышны губановские мелодии, видны губановские находки. Впрочем, поэт был щедр, и по молодости никогда не отчаивался.

      А я за всех удавленничков наших,

      За всех любимых, на снегу расстрелянных,

      Отверженные песни вам выкашливаю

      И с музой музицирую раздетой.

      Я – колокол озябшего пространства…

      И он звонил в свой колокол озябшего пространства, стараясь дозвониться до сердец своих соотечественников. Если сравнивать по дерзости и поэтической, и политической, стихи Леонида Губанова и, к примеру, стихи Иосифа Бродского предссыльного периода, одних и тех же лет, то, на мой взгляд, стихи Губанова тех лет – конца шестидесятых начала семидесятых – были и ярче, и дерзостнее, более вызывающими, но, вот беда, карательная Москва за Губановым послеживала, но в ссылку не отправляла.

      Меня пугает эта слава

      И черный локон запятой,

      Прости, железная держава,

      Что притворилась – золотой.

      Побольше бы твоих пророков

      Расстреливали на снегу.

      Вы запретили веру в Бога

      Надеждою на пять секунд.

      Любовь вы к рельсам приковали.

      Поэтов в тундру увели.

      Зевая, опубликовали —

      Какие розы отцвели.

      Потом узнали, сколько стоит

      Берез пытаемая кровь.

      Услышали, как гений стонет —

      Любимая, не прекословь.

      Как гордость нации моей

      Петлю и пулю принимает,

      Слезами всех семи морей

      Россия это понимает!..

      Интересно, что было бы, если бы в те шестидесятые-семидесятые годы питерского поэта Иосифа Бродского оставили органы в покое, а куда более дерзкого и непослушного москвича Леонида Губанова отправили в ссылку в Архангельскую область? Не в упрек Иосифу Бродскому я это пишу, не он выдумал свои страдания, как говорила Анна Ахматова: «Кто-то делает мальчику славу».

      И всё-таки, даже, если перевернуть время по-своему, результат был бы в любом случае другой.

      Во-первых, Леонид Губанов непослушен во всём, он вызывающе ведет себя не только перед советскими властями, он не подошел бы и нобелиантам того времени, он бы успел разругаться со всеми западными славистами и журналистами, набил бы кому-нибудь морду и был бы отправлен в американскую тюрягу.

      Во-вторых, был Леонид Губанов чересчур национальным русским поэтом, даже когда ругался со своим же народом и дерзил своим же святым. Он был чересчур православным, особенно в свои поздние годы, чтобы приглянуться западным славистам. Те отшатывались от Губанова, как черт от ладана, чужим духом пахло. Эксперимент с перевертыванием времени получился бы явно неудачным. У одного бы – Иосифа Бродского – лишенного архангельской ссылки и страданий, премию бы