Я обманывать себя не стану…. Сергей Есенин

хмурый,

      Семерых всех поклал в мешок.

      По сугробам она бежала,

      Поспевая за ним бежать…

      И так долго, долго дрожала

      Воды незамерзшей гладь.

      А когда чуть плелась обратно,

      Слизывая пот с боков,

      Показался ей месяц над хатой

      Одним из ее щенков.

      В синюю высь звонко

      Глядела она, скуля,

      А месяц скользил тонкий

      И скрылся за холм в полях.

      И глухо, как от подачки,

      Когда бросят ей камень в смех,

      Покатились глаза собачьи

      Золотыми звездами в снег.

1915

      Плясунья

      Ты играй, гармонь, под трензель.

      Отсыпай, плясунья, дробь!

      На платке краснеет вензель,

      Знай прищелкивай, не робь!

      Парень бравый, синеглазый

      Загляделся не на смех.

      Веселы твои проказы,

      Зарукавник – словно снег.

      Улыбаются старушки.

      Приседают старики.

      Смотрят с завистью подружки

      На шелковы косники.

      Веселись, пляши угарней,

      Развевай кайму фаты.

      Завтра вечером от парней

      Придут свахи и сваты.

<1915>

      Русалка под новый год

      Ты не любишь меня, милый голубь,

      Не со мной ты воркуешь, с другою,

      Ах, пойду я к реке под горою,

      Кинусь с берега в черную прорубь.

      Не отыщет никто мои кости,

      Я русалкой вернуся весною.

      Приведешь ты коня к водопою,

      И коня напою я из горсти.

      Запою я тебе втихомолку,

      Как живу я царевной, тоскую,

      Заману я тебя, заколдую,

      Уведу коня в струи за холку!

      Ой, как терем стоит под водою —

      Там играют русалочки в жмурки,

      Изо льда он, а окна-конурки

      В сизых рамах горят под слюдою

      На постель я травы натаскаю,

      Положу я тебя с собой рядом.

      Буду тешить тебя своим взглядом.

      Зацелую тебя, заласкаю!

<1915>

      «Белая свитка и алый кушак…»

      Белая свитка и алый кушак.

      Рву я по грядкам зардевшийся мак

      Громко звенит за селом хоровод,

      Там она, там она песни поет.

      Помню, как крикнула, шигая в сруб:

      «Что же, красив ты, да сердцу не люб.

      Кольца кудрей твоих ветрами жжет,

      Гребень мой вострый другой бережет».

      Знаю, чем чужд ей и чем я не мил:

      Меньше плясал я и меньше всех пил.

      Кротко я с грустью стоял у стены:

      Все они пели и были пьяны.

      Счастье его, что в нем меньше стыда,

      В шею ей лезла его борода.

      Свившись с ним в жгучее пляски кольцо,

      Брызнула смехом она мне в лицо.

      Белая свитка и алый кушак,

      Рву я по грядкам зардевшийся мак.

      Маком влюбленное сердце цветет…

      Только не мне она песни поет.

<1915>

      «За горами, за желтыми до́лами…»

      За горами,