Паолина ищет питомца. Патриция Шрёдер

смотрел по сторонам.

      Ему ужасно не нравилось, когда Паолина грустила, или сердилась, или отчаивалась, или – вот как сейчас! – чувствовала всё и сразу.

      – Хорошо, – сказал папа. – Нет так нет.

      Он намазал любимым паштетом Паолины два куска хлеба, сложил их вместе и убрал в контейнер. Ещё внутрь отправилась пара кусочков морковки, а рядом с контейнером примостилась бутылка с яблочным лимонадом.

      Паолине показалось, что папа немного обиделся на неё, но она ничего не сказала. Вечно эти взрослые болтают! Болтают и ничего не делают.

      Вот только когда Паолина грустила, всё вокруг начинало происходить ужасно медленно.

      Тем временем папа принёс из комнаты Паолины небесно-голубой рюкзак с бирюзово-морским отливом и положил в него контейнер со школьным обедом и бутылку с яблочным лимонадом.

      Папа уже собрался и стоял в коридоре. В одной руке бренчали ключи от машины, а пальцы другой барабанили по комоду.

      Дзынь-дзынь-дзынь!

      Тук-тук-тук!

      – Маме очень нравятся хомячки, – Паолина решила попробовать ещё раз.

      – Так-так… И когда же она такое говорила?

      – Не помню, – пробормотала Паолина. – Кажется, позавчера или около того.

      – Или вообще лет семь назад, – заявил папа.

      Пф!

      – Но я же тогда ещё не родилась! – возразила Паолина.

      Пусть папа не думает, что ему так просто удастся обвести её вокруг пальца!

      – Ну хорошо, – сказал он, бросив взгляд на свои наручные часы. – У нас осталось ещё двенадцать минут.

      – Не успеем, – почти радостно воскликнула Паолина.

      – Спорим? – спросил папа.

      Одним движением он застегнул молнию на куртке Паолины, схватил её рюкзак, её саму и бегом бросился к входной двери.

      День домашних животных

      Едва очутившись на улице, Паолина начала что есть сил вырываться.

      – Поставь меня на землю! – прошипела она. – Я и сама могу бежать!

      – Знаю, – ответил папа. – Побежишь со скоростью улитки назад в сторону дома.

      – Но мне же обидно! – захныкала Паолина.

      На них и так смотрела вся улица. Например, госпожа Рёзель. И промчавшийся мимо мужчина в распахнутом пальто и в костюме, с обвивающим шею на манер шарфика галстуком. Тот точно смеялся до слёз!

      – А мне нет, – ответил папа. – Хотя я ничего не могу поделать с тем, что у меня до ужаса обидчивая дочка, которой вообще-то уже шесть лет. Она уже и в школу ходит, и писать скоро научится, а всё равно ведёт себя так, будто только пошла в детский сад.

      Вот как! Да ничего обиднее Паолина в своей жизни не слышала! В ближайшую пару сотен тысяч лет она точно ему этого не забудет, даже если они за это время умрут раз так двадцать.

      С этого момента она папе больше ни слова не скажет! И, уж конечно, не станет его обнимать и целовать!

      Всю дорогу в машине она молчала.

      И продолжала молчать до самой двери класса.

      И даже слушать