Из жизни кукол. Эрик Аксл Сунд

Но сомнения остались. А вдруг папа их бросит?

      Отец снова взял ее за руки.

      – Нас с Годфри вызывали на допрос в полицию. И мы солгали. Но пошли слухи, может быть, они уже нам навредили. Правду хорошо говорить потому, что потом не приходится вспоминать, что сказал. А во лжи самому легко запутаться.

      Отец уставился в стол. Мерси не знала, что сказать.

      В голове проносились разные плохие слова, но звучал и другой голос. Голос, который говорил о папе хорошее, который жалел его. Который хотел ему помочь.

      – Я могу пойти в полицию и сказать, что ты невиновен, что ты любишь нас, а не этого Годфри. Что вы с мамой женаты.

      Потом папа заговорил о том, что Мерси и так уже знала. Что они с мамой никогда не были особенно религиозными. Они считали себя агностиками, что означало – они ни верят, ни не верят в высшие силы.

      Папе не нравилось, какую деятельность развили в поселке священники.

      – Они как будто предлагают людям яхты, но моря здесь нет. Людей учат на всех парусах плыть к миражу.

      Еще отец рассказал, что силу набирает исламское движение “Боко харам”. Десять лет назад это была мирная группировка “Общество приверженцев распространения учения пророка и джихада”, но теперь к ним все активнее подтягиваются фанатики.

      – Как сорняки, выросшие из одного семени. Их идеи уже расползаются даже по университету. У меня есть коллеги, которые всерьез хотят запретить всякое западное влияние в образовании. Боюсь, я больше не смогу там преподавать.

      Мерси молча слушала рассказ отца о том, как “Боко харам”, под предводительством харизматика Мохаммеда Юсуфа, начала преследовать христиан, пока еще остававшихся здесь, на севере. Общаться с христианами стало опасно, и Мерси подумала про жившую в их поселке Блессинг, свою подружку по играм. Они были ровесницы, и имена у них хорошо подходили. Мерси и Блессинг. Милость и Благословение.

      – Я хочу сказать тебе кое-что еще.

      Папа словно постарел за время разговора; Мерси заметила новую морщинку, тонкую черточку в углу рта.

      – Мы только что узнали, что Годфри болен.

      Мерси услышала, как у него дрожит голос.

      – Болен?

      Отец кивнул.

      – Есть риск, что я тоже болен.

      Он не стал уточнять, Мерси и так знала, о какой болезни речь. Она подошла к отцу и обняла его. Отец погладил ее по голове и спросил, хорошо ли она себя чувствует.

      – Не знаю, – сказала Мерси. Она чувствовала пустоту внутри. Словно что-то исчезло, что-то отняли у нее. Ей вдруг захотелось уйти. – Можно мне на улицу?

      – Там уже темно, ни зги не видно. – Отец улыбнулся. – Куда ты собралась?

      – Сбегаю к Блессинг. – Мерси сказала первое, что пришло ей на ум.

      – Ну да… – Отец погладил ее по щеке. – Иди, поиграй.

      И Мерси ушла.

      Поселок тревожно ворочался, словно мучимый бессонницей ребенок. С приходом темноты жара никуда не делась, и когда Мерси подходила к дому единственных здесь христиан, платье от пота прилипало к телу.

      Она уже несколько недель не виделась с Блессинг и сегодня тоже, наверное,