Как нарисовать мечту?. Евгения Ярцева

для себя игру в выживание, заигралась и позабыла, что это всего лишь игра. И теперь выживала всерьез, заодно призывая так же выживать тех, кто находился рядом. На всех упаковках, которые можно было встретить в доме, будь то макароны или колбаса, печенье или зеленый горошек, красовались надписи «Дешевле только даром», «Самая низкая цена», «25 % в подарок», «Скидка 50 %». Алена не решалась приводить домой друзей: их пришлось бы чем-то угощать, и гости наверняка заподозрили бы, что их пригласили специально для того, чтобы скормить им самую дешевую еду.

      Едой со скидками мама запасалась в магазине, который находился в двадцати минутах ходьбы от дома. Хотя продуктовый магазин был и в их собственном доме, с обратной стороны от подъездов.

      – Кваску бы, – говорил, бывало, папа. – Пойду куплю.

      – Нет! – пугалась мама. – Я сама!

      – Так сходи.

      Мама бросала взгляд на часы.

      – Магазин уже закрыт.

      – А ты в ближний сходи, он круглосуточный.

      – Что я, с ума сошла – семью по миру пускать? В ближнем квас сорок три рубля стоит! А в дальнем – тридцать девять девяносто! Завтра сгоняю.

      В таком ответственном деле, как покупка продуктов, мама доверяла только одному человеку – себе. Ведь остальные – что папа, что Алена – так и норовили пустить семью по миру: дай им волю, они без конца шастали бы в ближний магазин. Но дальний рано закрывался, и если мама до девяти вечера не успевала туда сгонять, семья вынуждена была коротать вечер без кваса. А иногда и без хлеба.

      – Разница три рубля, – говорил папа с укоризной.

      – Курочка по зернышку клюет, – строго отвечала мама. – Забыл, сколько приходится выкладывать за воду, тепло и свет? Миллионы!!!

      Платежи за тепло и свет вызывали у мамы гнев. Они все время росли, и отвертеться от них не было никакой возможности. Если бы отыскалось местечко, где можно было бы платить со скидкой, она отправилась бы хоть на Северный полюс; но, увы, выкладывать деньги приходилось в сберкассе напротив дома, а там за совершение операции еще и сдирали проценты. Готовила мама сразу на полк, чтобы как можно реже включать электрические конфорки. Правда, экономия выходила боком: сваренный на неделю суп скисал, а вермишель плесневела. Приходилось спускать все это добро в канализацию, отчего мама страдала так отчаянно, как не снилось и юному Вертеру.

      Еще мама очень любила сеять панику. Дескать, их дом, построенный при Брежневе в семидесятые годы прошлого века, скоро снесут, так как эти дома строились тяп-ляп, недаром на кухонном окне появилась трещина.

      – Ты что-то путаешь, – успокаивал ее папа. – Хрущевки – да, сносят, а брежневские девятиэтажки не трогают.

      Но мама готова была держать пари, что после хрущевок очередь дойдет до брежневских девятиэтажек. И всех жильцов выселят за сто первый километр.

      – Ты же коренная москвичка, – говорил папа. – С какой радости тебя отправят за сто первый километр?

      С такой, отвечала мама, что скоро вся Московская область превратится в