Петр Великий и его реформа. Михаил Богословский

мне сказал, что его у него украли. И когда поехал он во Францию, тогда наказал я ему купить между другими вещами и сей инструмент. И когда возвратился он из Франции и привез, то я, получа оный, не умел его употреблять. Но потом объявил его дохтуру Захару фон-дер-Гулсту, что не знает ли он? Который сказал, что он не знает, но сыщет такого, кто знает; о чем я с великою охотою велел его сыскать, и оный дохтур в скором времени сыскал голландца, именем Франца, прозванием Тиммермана, которому я вышеописанные инструменты показал, который, увидев, сказал те ж слова, что князь Яков говорил о них, и что он употреблять их умеет; к чему я гораздо пристал с охотою учиться геометрии и фортификации (наука о постройке крепостей). И тако сей Франц чрез сей случай стал при дворе быть беспрестанно и в компаниях с нами». До нас дошли три отрывка из учебных математических тетрадей Петра с собственноручными его записями. В первом из них Петром, вероятно, под диктовку учителя записаны правила первых трех арифметических действий: сложения, вычитания и умножения, а также решенные им задачи на эти действия. Часть задач на умножение писаны рукою учителя. Во втором отрывке находится правило, как определить географическое положение широты каждого места на земном шаре; в третьем правило, как вычислить полет брошенной из мортиры бомбы.

      Точно так же любознательность, возбужденная случайно попавшимся на глаза предметом, вызвала в юном Петре ту склонность, которая стала его страстью до конца дней. Так, по крайней мере, объяснял он сам в той же упомянутой выше записке возникновение отличавшей его любви к морю, к мореплаванию и кораблестроению. Потешные суда: струг и шняк – существовали уже в 1697 году в Преображенском потешном городке на Яузе, но исключительный интерес к плаванию начинается со случайной находки. «Несколько времени спустя, – пишет Петр, – случилось нам быть в селе Измайлове на льняном дворе и, гуляя по амбарам, где лежали остатки вещей дому деда Никиты Ивановича Романова, между которыми увидел я судно иностранное, спросил вышереченного Франца (Тиммермана), что это за судно. Он сказал, что то бот английский. Я спросил, где его употребляют. Он сказал, что при кораблях для езды и возки. Я паки спросил: какое преимущество имеет пред нашими судами (понеже видел его образом и крепостью лучше наших). Он мне сказал, что он ходит на парусах не только что по ветру, но и против ветра; которое слово меня в великое удивление привело и якобы неимоверно. Потом я его паки спросил: есть ли такой человек, который бы его починил и сей ход мне показал. Он сказал мне, что есть. То я с великою радостию сие услыша, велел его сыскать. И вышереченный Франц сыскал голландца Карштен Брандта, который призван при отце моем в компании морских людей для делания морских судов на Каспийское море, который оный бот починил и сделал машт и парусы и на Яузе при мне лавировал, что мне паче удивительно и зело любо стало. Потом, когда я часто то употреблял с ним, и бот не всегда хорошо ворочался, но более упирался в берега, я спросил, для чего так? Он сказал, что узка