Кощеева невеста. Алан Чароит

и без того достаточно задела его гордость. А может, подумала – чем чёрт не шутит? Ведь дети растут быстро – даже дивьи.

      В следующий миг Радосвет понял, почему Василиса промолчала. По садовой дорожке прямо в их сторону шагал парнишка лет пятидесяти (это сколько же на человечий счёт будет? пятнадцать?), худой, если не сказать тощий, зато высокий, с каштановыми (точно такими же, как у Василисы) взъерошенными волосами, собранными в небольшой хвостик. Одет он был тоже по-навьему: в синие шаровары и атласный жилет на голое тело – даже без меха. В его лице – особенно в глазах – было что-то лисье, и царевич ничуть не удивился бы, если бы выяснилось, что парень умеет превращаться в лисицу, как он сам – в волка. Дивий царский род побратался с волками в стародавние времена, почему бы, в самом деле, другой семье так же не побрататься с лисами?

      – Мама, а кто это? – парнишка с карими лисьими глазами нахмурился. Его голос был негромким и вкрадчивым, но довольно мелодичным, как у придворного певца Бояна – того самого, что издавна служил царю Ратибору, прославляя того на всех пиршествах.

      – Наш гость, – уклончиво ответила Василиса, а Радосвет вдруг почувствовал, что ноги подкашиваются, и ухватился за куст белоягодника, чтобы не упасть.

      – Погоди! Мама?! Он назвал тебя мамой? Я не ослышался?

      Василиса, вздохнув, кивнула, а лохматый парень протянул царевичу узкую ладонь:

      – Будем знакомы: Лютогор, Кощеев сын. Но лучше зови меня Лис. А как твоё имя?

      – Радосвет, сын Ратибора, – царевич ответил излишне крепким рукопожатием, но Лютогор даже не поморщился, только с удивлением присвистнул.

      – Ну, дела… то-то отец обрадуется.

      – Мы ему ничего не скажем, – Василиса приложила палец к губам, и её сын недовольно дёрнул плечом.

      – Пф! Мы не скажем, так каркуши наверняка разболтают. А то ты не знаешь! Они же обо всём ему докладывают.

      – Я разогнала ворон, если ты не заметил. И вообще, пойдёмте в башню, выпьем чайку и подумаем, как нам лучше поступить.

      Лютогор покосился на Радосвета с явной неприязнью, но спорить не стал, только буркнул:

      – Добрая ты слишком, матушка. Оттого всякий раз и страдаешь.

      Они поднялись в башню по каменной винтовой лестнице и оказались в богато обставленных покоях. Похоже, Кощей не жалел для своей жены ничего: тут был и столик с позолоченными ножками, и вышитые шёлком подушки для сидения, и чудесная мозаика на стенах (а ещё – решётки на окнах). Повсюду стояли шкафы с колдовскими книгами (у царевича разбежались глаза, так много их было), на софе, накрытой парчовым покрывалом, лежала лютня, на столе стояли блюда с фруктами: яблоки, виноград и дыню Радосвет узнал, а остальное видел впервые.

      – Попробуй, это вкусно, – Василиса протянула ему нечто оранжевое и круглое. Он взял угощение, протёр рукавом и попробовал надкусить яркий бок.

      – Кожуру сними сначала, – рассмеялся Лютогор и тоже зашарил рукой по блюду, выискивая плод покрупнее. – Это же мандарин, умник.

      – Без тебя знаю, – соврал Радосвет: ему совсем не хотелось выглядеть неучем в