Кощеева невеста. Алан Чароит

Змея Горыныча – небольшие, каждая размером с кулак. Из пастей вырывались язычки пламени. Так вот что там обжигало-то!

      Василиса украдкой подула на пальцы, а головы нестройно, но требовательно пробасили:

      – Кто идёт?

      – Кощеевы невесты! – пока Василиса хлопала глазами, Марьяна успела ответить первой.

      – Волшебное слово! – средняя голова щёлкнула зубищами прямо перед носом.

      Обе невесты отпрянули, как по команде, чуть не отдавив ноги упырицам, державшим шлейфы. Оказавшись на безопасном расстоянии, Василиса выдавила:

      – Э-э-э… пожалуйста?

      Но, разумеется, речь шла о каком-то другом волшебном слове.

      Мокша улыбался, явно чувствуя себя отмщённым. Упырицы хихикали. Им, похоже, вообще свойственно было хихикать по поводу и без.

      А Марьяна вдруг упёрла руки в бока и окликнула злыдницу:

      – Эй, Марусь! Ничего, если я тебя так называть буду? Совсем без имени-то негоже ходить. Так вот, Марусь, а вы-то как в залу заходите, коли тайного слова вам не говорят?

      – Так через кухню, – пролепетала злыдница, хлопая глазами. – По чёрному ходу.

      – Значит, и мы так пойдём. Правда, Васёна? Веди нас, Марусенька!

      – Вот же несносные девки, – буркнул Мокша. – Ладно, стойте. Уговорили.

      Он оттеснил их, сам встав перед дверями, бесцеремонно щёлкнул Горыныча по носу и проквакал:

      – Ключ-вода, отопрись.

      Железный охранник спрятался между чеканных маков, а петли заскрежетали – створки открывались.

      Памятуя прошлый отказ, больше Мокша руку предлагать не стал, просто встал впереди девиц и, скомандовав: «За мной, красавицы», – первым шагнул на ковровую дорожку, украшенную золотым шнуром и усыпанную алыми лепестками.

      Василиса и Марьяна переступили порог. Хлоп – упырицы превратились в летучих мышей и продолжили нести шлейфы в цепких коготках. Наверное, этот их облик считался более подобающим. (Странно, конечно, но в Нави вообще странные правила приличия.) А злыдница осталась снаружи. Василиса обернулась и увидела, как та провожает их с Марьяной чуть ли не влюблённым взглядом.

      – Марусенька, – едва слышно пробормотала она. – Ишь ты!

      После чего двери с грохотом захлопнулись.

      Грянула музыка, оглушившая Василису. И как только гости могли выносить эту какофонию? Такое ощущение, что музыканты ни разу не сыгрывались между собой, но при этом каждый пытался выслужиться и сыграть громче остальных. Особенно невыносимо нескладными были литавры и барабаны.

      От дорожки, по которой вышагивали две невесты, исходило сияние – это золотые шнуры светились, а вся остальная зала утопала во тьме. Ну или по крайней мере так казалось из-за слишком резкого контраста освещения. Мир сузился до пятен света под ногами, ужасающей музыки, чужого дыхания и невнятных шепотков гостей. Василисе казалось, что она идёт над бездной, – может, так оно и было, кто знает? Она не стала делать шаг в сторону, не желая испытывать судьбу.

      Взволнованные и почти ослеплённые, они дошли по сияющей дороге