Джихадизм: назад к жертвоприношениям. Жакоб Рогозинский

убийстве. Вместо того чтобы навсегда заклеймить религию как ложь, Фрейд предлагает осмыслять ее проявления в некоем единстве истины и иллюзии, где вторая меняет и прячет первую. Изменение играет ключевую роль: я бы сказал даже, что оно – своего рода антитезис изначальной истины, через которую последняя выражает себя. Так, существует истина ислама, христианства и других религий. Это не значит, что всё написанное в Коране, Библии и Ведах является правдой в буквальном смысле: проявляя себя, их истина всегда преломляется и требует интерпретации.

      Здесь встают очень непростые вопросы. Если в религиозных представлениях есть доля истины, применимо ли это и к такому направлению ислама, как джихадизм? Мне видится нечто противоположное, а именно – обезображивание истины. Но как это доказать? Как различать в религии истину и искажающий ее антитезис? Ведь джихадизм претендует на звание истинного ислама, единственного наследника изначальной веры, а всех остальных мусульман считает заслуживающими смерти «отступниками». Как нам это опровергнуть? Как разграничить настоящий ислам и тот смертоносный фанатизм, что действует от его лица? На этот вопрос предстоит ответить прежде всего самим мусульманам. И все-таки мы можем сопровождать их на этом пути и вместе с ними задуматься об истине их веры. Цель настоящего исследования – помочь нам, немусульманам, лучше понять ислам и разобраться в том, как отделить его от его же антитезиса. Возможно, оно также позволит мусульманам обнаружить утраченные сокровища собственной традиции – наследие, способное поддержать их в противостоянии чудовищной притягательности джихадизма.

      Глава 1

      Об эффективных и холодных машинах для убийств

      Удивительна судьба некоторых слов. Еще не так давно США и не подумали бы удостаивать террористов «войной». Конечно, террористами называли некоторых врагов – но лишь незначительных. Противостояние им не было частью полноценной войны, где задействованы регулярные, представляющие государство войска. Борьба с террористами не относилась к благородному военному делу: в лучшем случае ей занимались полицейские и шпионы. В эпоху, растянувшуюся чуть ли не на всю долгую историю человечества, войны были ограничены во времени и пространстве. Сперва объявляли о начале боевых действий, случались наступления и отступления, победы и поражения, и все кончалось перемирием, с заключением мирного договора или же без. Соперник, с которым велась распря, был четко определен и понятен, а цель агрессии – ограничена продолжительностью войны: сегодняшний враг мог некогда быть другом или союзником и мог со временем снова им стать. Так или иначе, мы без затруднений распознавали его как врага, и он распознавал нас в ответ. Во времена исторических битв и дуэлей врага можно было назвать по имени, противостоять ему лицом к лицу. Даже когда в пылу сражения массы бойцов смешивались, они оставались различимыми по униформе и флагу, и это взаимное узнавание