Другая звезда. Часть 1. Лучшее предложение. Надежда Львова

оно приходит легко, порой – тяжелее. Дыхание перехватывало, я тонула, но не пробовала плыть. Я знала, что нельзя пытаться контролировать Поток: будет только хуже.

      Пустая площадка, след от иномарки в сухой пыли, позже затоптанный детьми… Я отчего-то знала, что это именно авто серебристого цвета. И пустая, открытая, добродушная ладонь, которую так хочется сжать и пойти следом. За ней. За той красивой тетей. Но почему я не помню ничего, кроме белого пушистого меха у нее на вороте? Всего на пять минуточек. А потом обратно.

      Я сажусь в машину, потом иду пустыми длинными коридорами и снова попадаю в нее – в ту комнату из сна. И в ней все по-прежнему. Только колпак пустой…

      – Нет бабочки… – внезапно произношу я и чувствую на своих щеках слезы.

      А он рядом. Он глядит на меня из темного угла. Одинокий луч бледного солнца освещает его золотые волосы… И я чувствую на себе взгляд прозрачных голубых глаз. Изучающий, внимательный. В нем нет тепла, нет гнева. Нет эмоций.

      – Будет тебе бабочка. – Его голос такой же бесцветный. Но я слышу, что он улыбается.

      И больше я не вижу ничего. Темные полосы из углов бегут ко мне и подхватывают, унося прочь из комнаты. Тьма опрокидывает меня в спасительную пустоту. И я исчезаю, как тень под лучами солнца.

* * *

      Я очнулась поздним утром. Луч солнца каким-то образом умудрился найти щель в задернутых плотно шторах и вовсю гулял по моему лицу, ослепляя непривычной яркостью. Я со стоном закрыла лицо ладонью и осознала, что так и лежу на полу в кухне. Видимо, после вчерашней попытки просмотра фото я так и не смогла вернуться в комнату, что было логично: тело ныло так, будто я всю ночь не лежала себе спокойненько, а перетаскивала фуру песка пятнадцатилитровыми ведрами, по два в каждой руке.

      Я попробовала встать, но организм отреагировал на мою попытку вспышкой головной боли, настолько сильной, что я снова распласталась на полу, наблюдая, как в солнечном свете причудливо танцуют пылинки, и заодно прикидывая, каким образом по-быстрому добраться до чайника и разжиться кофе, ведь кофемашину я так и не удосужилась приобрести. Ну а смысл, если варю исключительно для себя?

      Проведя еще несколько минут на полу в безнадежной борьбе силы воли и жалости к себе, я все-таки умудрилась найти надежную точку опоры в виде древнего кухонного стула, заставшего, наверное, императоров-прародителей, и медленно, очень медленно приняла вертикальное положение. Голова, до этого думавшая отвалиться, теперь просто ныла. Но легче не стало, поскольку она еще и кружилась.

      Мысленно награждая нелестными эпитетами собственное любопытство, а заодно и Азаэля, я доплелась до плиты и с третьей попытки разожгла конфорку. Руки дрожали, как после тяжелого рабочего дня. Поставив на плиту чайник, я прислонилась лбом к прохладному кафелю кухонной стены и уже не отлипала от него, пока сосуд не засвистел.

      Кофе в банке оставалось на один раз. Растворимый я обычно не пью, но в этот раз он пришелся кстати. Я остервенело скребла ложкой по стенкам, стараясь