В году 1238 от Рождества Христова. Виктор Дьяков

назначил главным Карачая, он все же опытней и не в такой степени ненавидит самого Бурундая, как потомственный найон Чайбол.

      – Завтра с утра все тумены выступают. За день и ночь вы должны дойти до оговоренных в плане мест и с рассветом атаковать орысов, – закончил военный совет Бурундай.

      2

      Полком левой руки войска Великого Князя Юрия Всеволодовича командовал воевода Дорож. По велению князя полк встал на высоком правом берегу Сити в районе деревень Мышлица и Боженка. Князь опасался, что татары придут со стороны Бежецкого верха. Потому он и повелел воеводе занять именно здесь оборону и сдерживать татар до подхода главных сил княжеского войска. Аналогичная задача была поставлена и полку правой руки, но этот полк прикрывал основные силы уже с противоположной стороны. Почему великий князь не имел точных сведений о местонахождении и передвижении противника? Да потому что с такого рода противником он столкнулся впервые и откровенно растерялся. Враг, казалось, повсюду и он его ждал отовсюду, потому так опрометчиво и распылил свои полки по берегу реки на довольно значительном расстоянии друг от друга. За то небольшое время прошедшее после взятия Владимира, татары последовательно овладели и разграбили почти все города владимиро-сузальского княжества: Ростов, Суздаль, Юрьевец, Дмитров, Москву, Кострому, Переяславль-залесский, Юрьев-Польский и другие. Потом основные силы татар пошли на Тверь, а отдельные отряды продолжали рыскать в пределах княжества Юрия Всеволодовича. Последние известие, которое получил Великий князь было неутешительным – Тверь долго не продержалась и тоже была взята. Юрий Всеволодович совсем пал духом, ибо надеялся, что под Тверью татары завязнут, и у него, наконец, появится время, для раздумий и формирования новых войск. Но, увы, ни думать, ни собирать новые войска было некогда – он ждал нападения со дня на день, ждал отовсюду.

      Полк Дорожа уже восьмые сутки стоял в Мышлице, ожидая татар. Ночевали дружинники в деревенских избах, выставив караулы. Первые дни прошли в нервном ожидании, но время шло, а татар не было. Бдительность дозоров постепенно слабла. Воевода столовался и ночевал в доме деревенского старосты, где ему всячески угождали – как же, человек знатный, приближенный к самому Великому Князю. Вот и сейчас тучный воевода, в одной исподней рубахе восседал за столом в хорошо протопленной избе, а старостиха ему прямо из печи принесла чугун на ухвате и стала наливать в деревянную чашку аппетитно пахнущее дымящееся говяжье хлебово. Воеводе было чуть за сорок лет, мужчина он был осанистый, и вполне соответствующий своему высокому положению. Поглядывая на суетящуюся вокруг него ядреную старостиху, он не удержался и легонько шлепнул ее по широкому заду:

      – Ну, ты хозяюшка хороша и хлебово, нюхом чую, у тебя знатное. И вообще снедь готовить ты горазда. Сколь уж дней столуюсь у тебя, а каждый день все разное и одно вкусней другого.

      – Благодарствую батюшка-воевода за похвалу, ради удовольствия твоего