Булат. Кирилл Кириллов

чего? Ты ж конюх, твое дело лошади. А со стражниками пускай их начальник разбирается, – удивился купец.

      Старик лишь неопределенно махнул рукой и повел Афанасия мимо парадного крыльца. Сверху на него уставились еще два стражника, тоже с маслянистым блеском в глазах, Так же как и те, у ворот, они даже не сделали попытки остановить его или хотя бы спросить старика, что за оборванца он привел. То ли дед тут в большом почете, то ли воины слишком глубоко погрузились в мир собственных грез. Да, за такую охрану палками бы по спине надо, подумал Афанасий.

      Свернули за угол. Перемены коснулись не только переднего двора. За домом появилась баня на манер римских терм, с увитыми зеленью колоннами и квадратным бассейном посередине, в котором сейчас никто не купался. Рядом беседка с ажурными стенами, откуда можно пройти прямо в бассейн по увитым зеленью мосткам. Чуть поодаль, за невысоким забором, новая конюшня стойл на пятнадцать, с покрытой ярко-оранжевой черепицей крышей. Кухня – навес без стен, с разнообразными печами внутри и трубами наверху. Дальше еще какие-то постройки – не то курятники, не то дома для прислуги. Все добротное, из крепкого дерева и обожженного кирпича. Да, Мехмет, справное хозяйство завел.

      Следом за стариком Афанасий пришел к невысокому, в один этаж, сарайчику без одной стенки. В нем хранились запасы сена для лошадей.

      – Ну вот, тут пока побудь, господин, а я принесу чего поесть и умыться. И лекаря позову, пускай он тебя осмотрит. Только уж не обижайся, быстро не получится, ноги не поспешают.

      Последних слов старика Афанасий уже не слышал. Упав лицом в щекочущее, пахнущее чужой землей сено, он смежил веки и провалился в сон.

      Казалось, не прошло и мгновения, как он открыл глаза. Кто-то так сильно тряс его за плечо, что боль отдавалась в боку, паху и натруженной ноге. Отмахнувшись, он снова зарылся лицом в колкую траву.

      – Осторожней ты, шайтан, с такой-то силищей!

      Знакомый голос пробился сквозь завесу густого сна, потянул за собой. Тряска усилилась. Поняв, что отогнать навязчивое видение не удастся, русич открыл глаза, перевернулся на спину.

      – Мехмет?! Мехметушка! Друг!

      – А то? – улыбнулся визирь. – Ты давно тут?

      – Да вот только прилег, веки смежил, а тут уже трясут.

      – Не соврал, значит, – улыбнулся Мехмет.

      – Кто? – вопросительно поднял брови Афанасий.

      – Да конюший. Я в ворота въезжаю, а он бросается к стремени, молвит. друга твоего встретил, пока отвел на сеновал, чтоб переодеть, помыть и в порядок привести, прежде чем в палаты вести. Не вели казнить.

      – А ты?

      – Я как услышал про друга, сразу понял, что это ты, Афанасий, из странствий вернулся. И бегом сюда, конечно – Мехмет покосился на сафьяновые туфли с загнутыми носами и каблуками, уже запятнанные навозом. Вздохнул. – Думал, они тебя тут уже пару дней держат, боятся, что ковры в доме загадишь.

      – Да не, только вот привели, хотя, – Афанасий взглянул на клонящееся к горизонту солнце, – пару часов, наверное,