Плененная королева. Элисон Уэйр

целиком полагаюсь на тебя. – У Алиеноры дыхание перехватило от этого имперского видения. Она наслаждалась перспективой великого будущего, когда все ее надежды и амбиции с Божьей помощью будут удовлетворены.

      – Ты только представь, – восторженно говорил Генри. – Когда Англия станет моей, весь христианский мир от шотландской границы до Пиренеев будет мне подвластен! Людовик взбесится от зависти, но поделать ничего не сможет. Наши владения будут во много раз превосходить его карликовое королевство.

      Наши владения. Эти слова должны были бы привести Алиенору в восторг, но, произнесенные Генрихом, вызвали у нее внезапное беспокойство. Как бы ни желала она Генриха, Алиенора вдруг поняла, что почти совсем его не знает и, возможно, выйдя за него, утратит свою независимость. Свою и своего народа. Несмотря на теплый день, холодный пот прошиб герцогиню, но она решительно подавила сомнения, пораженная собственными мыслями. Они с Генри будут партнерами с самого начала и до самого конца, и цели их будут едины. Это подразумевалось с первого дня.

      – Величие и власть, – произнес Генрих, – определяются владениями и силой правителя. У Людовика нет ни того ни другого.

      – Но при этом мы его вассалы, – напомнила она ему.

      – Пусть потешится этими выдумками, – ухмыльнулся Генри.

      – Я должна возмутиться, – улыбнулась Алиенора.

      – Конечно должна. Но запомни, возлюбленная моя, что, выходя за меня, ты попадаешь в настоящее дьявольское семейство. И не надейся на то, что мы, Плантагенеты, добродетельны.

      – Как я могу на это надеяться, когда твой брат Жоффруа пытался похитить меня по дороге сюда?

      – Что?! – взревел Генри. – Этот жалкий кролик? Да я ему яйца отрежу!

      Алиеноре не удалось сдержать смешок.

      – Ну уж ты-то в последнюю очередь можешь обвинять его в авантюризме.

      – Фамильная черта… – пробормотал Генри.

      – А как твои нормандские вассалы относятся к нашему браку – благосклонно ли? – спросила Алиенора.

      – Да. И знать из Анжу и Мена также. Они знают, что это повысит престиж моих владений и будет способствовать торговле. Они жаждут увидеть тебя. Я пою тебе хвалу. Можешь не сомневаться.

      – А твоя мать-императрица? – Алиенора много слышала про грозную Матильду.

      – Она удовлетворена, – кратко, но неубедительно ответил Генри. – Мать считает, что наш брак важен с политической точки зрения. Уверен, ты произведешь на нее хорошее впечатление.

      – С нетерпением жду встречи с ней, – вежливо и с такой же слабой убежденностью ответила Алиенора. Она спрашивала себя, знает ли Матильда, что ее будущая невестка и муж Жоффруа сливались в одного зверя о двух спинах[14].

      – Послушай, я приехал не для того, чтобы говорить о моей матери, – ухмыльнулся Генри. – Я предпочел бы поговорить о наших ближайших планах. – Он понизил голос, заговорив обольстительным шепотом. – Ты возляжешь сегодня со

14

Выражение «зверь о двух спинах» Шекспир вложил в уста Яго («Отелло», акт I, сцена 1).