Великая сила молитвы. Ольга Иженякова

е попросить в молитве, дать обет, и вот – здорова. Вторая за советом к духовному отцу – стоит ли менять место работы? Она – единственный кормилец в семье, вопрос непраздный. Третья, что отдохнуть и набраться сил, делится: «После жизни в монастыре я чувствую себя как младенец». Соскучилась настолько по Оптиной пустыни, что, когда в переполненной маршрутке рядом зазвонил мобильник пасхальным звоном, тут же решила – надо ехать. Четвертой нужно принять жизненно важное решение. В их городе четыре шахты, местами началось проседание грунта, многие жители, у которых есть родственники в других местах, давно уехали. Власти советуют сохранять спокойствие. Что делать?

      Любому верующему понятно, совета и помощи нужно просить только у Бога. Того, кто дал нам жизнь. Он даст и силы, и средства к ее спасению. В свете веры свои законы, постигая их, открываешь удивительный и чистый мир любви и счастья, побед и поражений, подлинный смысл которых обычно становится понятным позже. Ты чувствуешь в себе силу Божией благодати и на опыте познаешь – Богу возможно все.

      Однажды мне довелось трудиться в монастырской теплице. Бережно снимая с кустов тяжелые помидоры, я предположила, сколько «химии» в них вложено, на что монах мне терпеливо перечислил молитвы, которые читают при посадке, поливе, прополке… всегда. Из-за такой «подкормки» овощи отличаются неповторимым, давно забытым вкусом, привычным, наверное, для Адама и Евы. Соприкоснувшись с атмосферой духовной жизни, на законы естествознания смотришь по-другому и понимаешь древнюю истину – если в жизни на первом месте Бог, то все остальное на своих местах.

      В этой книге я собрала истории людей, которые, как и я, приходили к Богу путем проб и ошибок, на своем опыте постигая слова Евангелия.

      Часть первая

      «Твой есмь аз, спаси мя».

(Пс. 118:94)

      На пути к Святой Руси

      Той весной пасхальное поздравление от старца Илия опоздало. Стояло обычное весеннее воскресенье, мы с сыном причастились, приехали домой, попили чаю, и непоседа тут же умчался на улицу с мячом под мышкой. Спустя какое-то время мы с домашними тоже вышли во двор, как раз облетал цвет яблони, и хотелось дышать новым временем года. Я, проходя мимо почтового ящика, машинально сунула руку в поисках корреспонденции, и, нащупав тоненький конверт, тут же, не разглядывая, положила его в карман. Внизу, сидя на скамейке посреди торжествующей весны, меня ждали. Соседка, подслеповатая пенсионерка баба Аня ни один рассказ без меня не начинала. А как она умела рассказывать! В ее речах библейские персонажи оживали, совершали эпохальные поступки, пересказывали друг другу сны и видения. Говорила и про свою молодость, которую, по ее выражению, «прошла снохой в чужом доме». Помнила она, как церковь в их селе затапливали, бойкие комсомольцы специально плотину в нужном месте открыли, а вода ринулась совсем в другую сторону – колхозных полей, в церквушку с заколоченными окнами не хотела течь. Не знали разрушители, что когда храм освящается, Господь посылает ангела-хранителя, который находится при нем непрестанно, без разницы, есть стены или нет. Вот если бы духовными очами взглянуть на Русь и посчитать, сколько монастырей, церквей и часовен разрушено, а ангелы их охраняют денно и нощно, и за все, за каждый кирпичик, попросить прощения у Боженьки. Тогда, по словам бабы Ани, Господь бы послал такую благодать, что «одним махом возродилась бы русская деревня, люди бы вспахали заброшенные пашни, и наше государство расцвело бы в радости и изобилии, как при царе». Заслушаешься.

      На этой благостной ноте я боковым зрением замечаю, как откуда-то из-за гаражей двое пацанов выносят моего сына. Первая мысль – это игра, мало ли странных игр у нынешних школьников. Впрочем, в пору моего детства и юности тоже, случалось, дурили. Смотрю внимательно на мальчиков, нет, на игру не похоже, лица предельно серьезны и сосредоточенны, даже грустные. А сын, судя по закрытым глазам, стонет от боли.

      – Что стоите? Вызывайте «Скорую» быстро! Он весь поломан!

      Когда нас везли по городу с мигалкой, я не могла молиться, сил не было. Страх и ужас вырвались только в одно: «Почему?»

      А потом, поникшая, я сидела под дверями операционной и вдруг позвонили мама издалека и двоюродный брат. Какая-то невидимая сила сообщила им причину беспокойства, они тут же попросили позвать ребенка, я промямлила, что не могу, он спит…

      – Спит? – удивленно переспросили через четыре тысячи километров. Во всех характеристиках сына есть такое слово «гипер-активный». Родные, заподозрив неладное, еще несколько раз поинтересовались, все ли в порядке. Я повторила: все. Не хотелось говорить о постигшем несчастье. Оно выглядело неестественным. Врачи, мигалки, каталки – они из другой жизни, не нашей, а у нас: цветущие яблони, скамейка, усыпанная лепестками…

      Правды я тогда не знала, а она оказалась такой: сломаны обе ноги, серьезно повреждена лодыжка и порваны все (!) связки. Часа четыре врачи возились, а после вывезли на каталке наполовину загипсованного человека с чужим выражением лица. Я пошла за медсестрой в палату, присела на краешек кровати, и снова стало сверлить навязчивое «Почему?» Судя по тому, что со мной медики говорить не хотели, дела плохи. В коридоре я спросила