Атака мертвецов. Андрей Расторгуев

большую политическую роль во время войны в Маньчжурии… Без него военные мятежи в девятьсот пятом году были бы невозможны.

      На что Палеолог заметил:

      – Сначала мы будем победителями… А там увидим.

      N в отличие от этого революционера был выходцем из иной, аристократической касты и, соответственно, слеплен из абсолютно другого теста. Не всегда и не обо всем он откровенничал. Однако теперь имел особо вескую причину говорить с Морисом вполне искренно.

      Они здороваются.

      Возникший рядом, как по волшебству, официант быстро уточняет заказ и уносится прочь. Завязывается неторопливый разговор.

      После восхваления великолепного патриотизма, воодушевляющего Францию на бессмертные подвиги, в процессе которого им сервировали стол, N с грустью произносит:

      – Я пришел позаимствовать у вас немного бодрости, ваше превосходительство, так как, не скрою, отовсюду слышу одни лишь мрачные предсказания.

      – Что тут поделаешь, mon ami[32]. Люди постоянно гадают, не зная или не учитывая многих факторов. Пусть бы дождались, по крайней мере, итогов сражения, которое начинается на Марне… И, даже если оно не будет удачным для нас, дело еще вовсе не станет безнадежным. Германии не совладать с объединенной мощью трех великих держав. Ей банально не хватит ресурсов – ни экономических, ни людских. Поэтому даже не сомневайтесь, окончательная победа непременно будет за нами, если нам достанет хладнокровия и упорства.

      – Это правда, – с жаром отвечает N. – Это правда! И мне, уж поверьте, очень приятно слышать подобное от вас. Но есть один элемент, который вы не принимаете во внимание. А он, между тем, играет большую роль в разливающемся повсюду пессимизме… В особенности в высших сферах.

      – Ах, вот как? Особенно в высших сферах, вы говорите?

      – Да, да, именно так. В высших слоях Двора и общества. Среди людей, которые обычно близки к монархам и которые беспокоятся больше всего.

      – Отчего же?

      – Оттого, – подается вперед собеседник. – Оттого, что в этих кругах уже давно обращают внимание на неудачи императора. Знают, что ему не удается ничего, что бы он ни предпринял. Что судьба всегда против него, наконец. Он явно обречен на катастрофы. К тому же кажется, что линии его руки ужасны.

      – Как… – Морис даже выпустил вилку с наколотым кусочком бифштекса, в недоумении разжав пальцы. – Как такие пустяки могут производить впечатление на здравомыслящих людей?

      – Чего же вы хотите, monsieur ambassadeur[33]. Мы – русские и, следовательно, суеверны. Но разве не очевидно, что императору предопределены несчастья?

      Понизив голос, как если бы он сообщал страшную тайну, и устремив на Мориса пронзительный взгляд своих желтых глаз, которые по временам вспыхивают каким-то мрачным потусторонним огнем, он пускается в перечисления невероятных происшествий, разочарований, превратностей судьбы,

32

Mon ami (фр.) – мой друг.

33

Monsieur ambassadeur (фр.) – господин посол.