Сказки октябрьской ведьмы. Фалена Лысакова

нных желтых тыкв, воткнутых там и сям на жёрдочках. Перильца парадной лесенки обильно украшали красно-малиновые листья винограда, взбирающиеся вверх по стене и золотыми кудрями свисающие с балок. Домик был оплетен виноградом, точно неосторожная бабочка паучьими сетями, и только крыша пестрела моховой шапкой – ни дать ни взять, разодетый в красную шубку ежик.

      Присыпанная гравием и листьями дорожка вела в неухоженный дворик, облюбованный сорняками в человеческий рост. Здесь уже давно царствовали колючие кусты с мелкими черными ягодами да куцые тощие деревца неопределенного вида. Даже шагу некуда ступить – всюду щетинистая трава, блеклые цветы и паутина.

      Поглядев на все это безобразие, ведьма только головой покачала и вздохнула:

      – Ох, столько работы!

      Подоткнув юбку, она закатала рукава и принялась расчищать свои заросшие владения. Домик достался ей, так сказать, по наследству – от старшей ведьмы, которая давно уже покинула здешние края и теперь вырезала снежинки для метели где-то на дальнем небе.

      Так и стоял неприкаянный, одинокий ведьмин дом уже почти век, пока в нем не поселилась новая ведьма – молодая и бойкая, как сойка. Что ж, любой подарок любил свою оплату! Теперь уже в ее обязанности входило шить осенние ковры да унизывать кусты ягодами брусники, а первым делом – превратить это заброшенное место в уютное жилье.

      Ведьма бодро орудовала метлой, разметая пестрый ворох листьев, и тихонько напевала себе под нос. В лесу переливчато распевались птицы, а ветерок наигрывал скрипичную мелодию в высоких кронах. Тепло последних летних деньков лисьим мехом ложилось на плечи и щекотало солнечными зайчиками в носу.

      Приведя в относительный порядок дворик, ведьма наконец добралась до крыльца, но и тут ее ожидали следы явного запустения. Между фигурных балясин блестело ажурное кружево паутины.

      – Ну, здравствуй, старый прядильщик! – поздоровалась ведьма, осторожно пробираясь внутрь.

      Внутри домика ее тоже встретил разгром: увы, годы и мелкие духи успели навести тут свои порядки, но куда ни падал взор, все еще были заметны следы обитания старой ведьмы. У печи и под самым потолком висели пучки сушеных трав, полочки были заставлены грудой пыльных баночек с плодами и специями, а на столах по-прежнему лежали птичьи лапки и горстка чешуи морской девы. Ко всем стенам, полочкам и столикам лепились оплывшие огарки свечей.

      В доме стоял тяжелый, спертый воздух, насыщенный миллионом запахов трав и масел, что некогда творили здесь магию. Теперь же от них остался лишь этот дух, и молодая ведьма, не желая разрушить обережную магию, веками охранявшую это места, не стала ничего трогать. Только вытерла пыль и… просто осталась там жить.

      Но негоже было в доме поселиться, а соседей не поприветствовать! Ведьма принарядилась в свое лучшее платье – клетчатое с кружевной оборкой; надела замшевые башмачки, плетеный поясок с красными кисточками, а струящиеся русые волосы подвязала лентой, позволив им волнами стекать по плечам. В солнечном свете уходящего дня ее локоны то отливали густой медью, то проблескивали электрическим разрядом белого, то становились рыжими, как беличий мех.

      Дорога была ровной и спокойной, как ленивая сонная змея. Спустившись с каменного мостика, ведьма тут же очутилась в городе, таком же небольшом и уютном, как ее новый дом. Здесь каждый был занят своим делом, и жизнь текла плавно-плавно, как воды застоявшегося ручья. По брусчатой мостовой стучали колеса повозок, а из дымоходов вился куцыми хвостами дымок. Сладко пахло свежей выпечкой и сеном.

      Ведьма неспешно шла по улице, заглядывая в каждую лавку, пекарню и дом, и с широкой улыбкой здоровалась:

      – Доброго дня, милые хозяева! Медового вам солнышка и звездной ночи!

      Дети глазели на нее с нескрываемым любопытством, показывая пальцами и перешептываясь. Ведьма улыбнулась и им, так что на ее щеках заиграли ямочки.

      – Ну-ка, ну-ка, – когда она направилась к детям, те с визгом бросились врассыпную, тогда ведьма присела на корточки и поманила малышей пальцем.

      Те озорно выглядывали из-за повозки с тыквами, не решаясь выйти. Впрочем, особого страха в их глазах не читалось. Ведьма тем временем творила нечто странное: она пошевелила пальцами над ладонью, словно разбалтывая сахар в воде, и вдруг вытянула прямо из воздуха несколько засахаренных яблок на палочках!

      Весело завизжав, дети окружили ведьму, протягивая ручки к сладостям – дай, дай! А та улыбалась, и в ее раскосых золотых глазах мерцало плавленное осеннее солнце.

      На закате, как и положено осенней ведьме, она возвращалась через поле, залитая янтарными лучами, и волосы ее горели переливами меди и золота, а кожа казалась смуглой и красноватой. Угольная тень спешила домой вперед нее, а за спиной догорал умирающий день. Там, где она проходила, и лес, и дорога, и поле за оградой, и далекие-далекие горы полосой перекрашивались в оранжевый.

      – Вот и закончилось лето, – задумчиво проговорила ведьма, поглядывая на могучие клены, звездчатые листья которых уходили в чернеющее небо и рассеивались по нему сияющими искрами.

      – Вот и настала