Сбежавший кот и уйма хлопот. Наталья Александрова

органов о том, что никогда нельзя открывать дверь, не спросив, кто там, и не поглядев в глазок. К тому же жили они с Маркизом не в какой-нибудь занюханной пятиэтажке, где обшарпанная дверь болтается на одной петле, стены исписаны перлами типа «Мишка – козел, а Танька – корова» и на лестнице пахнет кошками и гнилой капустой. Нет, у Лолы с Маркизом была четырехкомнатная квартира в очень приличном доме с консьержкой, поэтому Лола не ждала незваных гостей. Возможно, та же консьержка принесла почту…

      Первое, что увидела Лола, распахнув дверь, был какой-то огромный деревянный ящик.

      – Ой! – пискнула она. – Что это?

      Тут же мимо ящика протиснулся бойкий разбитной мужичок в спецовке и заорал:

      – Так, так, ребята, хорошо, только на попа его поставьте, а то не пройдет! Двери узковаты!

      – Что это вы делаете? – Лола повысила голос.

      – Так, – обернулся мужичок, – хозяюшка, ты пока в сторонку отойди, а то как бы не придавили! Давай, ребятки, время дорого, и так уже задержались! Заноси! Проходит, проходит!

      Ошеломленная Лола попятилась в угол, и тогда грузчики втащили в прихожую огромный трехстворчатый дубовый шкаф. Шкаф был далеко не новый, с поцарапанными дверцами. Стекла на дверцах засижены мухами. Лола лишилась дара речи. Трое ребят – здоровенные хмурые мужики – отпустили ремни и перевели дух. Шкаф был неподъемный, и они замучились, пока тащили его наверх. Один из грузчиков снял засаленную кепочку, обтер грязным платком абсолютно лысый череп и с большим чувством проговорил, как бы ни к кому конкретно не обращаясь:

      – Это же надо, какая тяжесть! Еле взволокли! Я так полагаю, что следует прибавить!

      В это время в прихожую влетел попугай Перришон. Увидев шкаф и такое скопление народу, попугай обрадованно заорал:

      – Пр-ривет! Ур-род какой!

      Он сделал круг под потолком и плавно приземлился на шкаф.

      – Птичка сверху не накакает? – вежливо осведомился лысый грузчик и на всякий случай надел кепочку.

      – Куда нести-то? – обернулся бригадир к Лоле. – В спальню, что ли? Показывай дорогу!

      Лола стояла, окаменев от ужаса, как небезызвестная жена Лота. Когда же до нее дошло, что в ее хорошенькую спальню, с пушистым ковром на полу, с кроватью, покрытой шелковым покрывалом, и с занавесками в тон, внесут допотопное дубовое страшилище, она сделала над собой усилие и заорала истошным голосом:

      – Леня!

      Леня Маркиз очень тонко разбирался в оттенках голоса своей подруги. Если в голосе Лолы звучали капризные нотки, он не спешил на зов. Если Лола была обеспокоена, ей, конечно, нужно было прийти на помощь, но волноваться не следовало, потому что причина Лолиного беспокойства оказывалась на поверку пустяковой. Если в голосе боевой подруги звучала паника, Леня бросал все дела и устремлялся на помощь. Сейчас в Лолином голосе слышалась не просто паника, а панический ужас. Леня понял, что дело серьезное.

      Маркиз выглянул в прихожую с намыленной щекой и остолбенел:

      – Мужики! – ошалело заговорил он. – Это что еще за гроб с музыкой?

      –