Семь смертей доктора Марка. Leon Rain

столкнулся с первыми взглядами шаркающих людей, он понял, что даже сопровождавшему офицеру не удалось бы заставить их перестать шаркать. Чем он мог напугать этих обречённых? Разве что отнять у них несколько дней, вычеркнув их из череды наполненных страданиями? Какая разница, каким шагом идти навстречу своей смерти? Выйти отсюда живыми эти люди уже не мечтали, и их обречённость сквозила во всём. И в этом непрерывном шарканьи и в согбенности, а особенно в чёрных еврейских глазах, так сильно выпученных на осунувшихся, исхудавших лицах, была готовность принять свою судьбу.

      Офицер завёл их в какой-то двор, видимо, типичный по своему санитарному состоянию для этого гетто. Как оказалось позже, всего в Гомеле их было четыре, но этого Марк не знал, также как не знал и названия того, в котором они были сейчас.

      В нос ударили неприятные запахи. Пройдя немного вовнутрь, они увидели, что зловонная жижа вытекала из переполненной ямы под деревянным туалетом. Лишённые другого места для оправления своих надобностей, жители двора продолжали ходить в это выкрашенное грязнозелёной краской покосившееся сооружение. И вёдра с помоями выливали тут же, даже не заходя в кабинку. Лили прямо в лужу, отчего та растекалась и расползалась так быстро, оставляя для прохода лишь небольшие тропки. На покосившейся террасе, на плохо натянутых, провисших под большой тяжестью верёвках сушилось большое количество постиранного белья. Пожилая женщина сидела на ступеньках, сложив руки на коленях и опустив книзу голову, повязанную чёрным платком. И весь её траурный вид говорил о том, что она уже готова к переселению в иной мир и только ждёт своего часа. Она даже не подняла голову на вошедших, возможно, она просто не слышала, как они разговаривали рядом с ней. Или ей было уже всё равно. Как бы то ни было, сопровождающий офицер, которого Беббер время от времени называл Гансом, не стал кричать на старуху и угрожать ей пистолетом, понимая всю бесполезность потраченного на неё времени.

      Марк посмотрел вокруг. Двор состоял из двух двухэтажных домов и отдельно стоящего сарая с двумя входами. Двери сарая были открыты настежь, и время от времени из них выходили люди и вновь скрывались в глубине, чтобы не попасть на глаза непрошенным гостям. Две женщины хлопотали возле примуса, на котором стояла большая кастрюля с водой. Марк подошёл поближе, желая заглянуть в миски, чтобы увидеть, чем они заваривают свою еду. Несколько вялых картофелин, которые на мелкие части крошила одна из них, а вторая взбивала в своей миске небольшое количество муки, добавляя ещё что-то, делавшее массу в миске буро-коричневой. Больше ничего Марк не разглядел, и ещё одна догадка пронзила его: у них больше ничего не было! Маленькие кусочки нескольких вялых картофелин и какое-то подобие клёцок из этой буро-коричневой массы – это было всё, чем жители этого двора могли заправить свою еду. Марк ещё представил, как такие же старухи, как та, что не двигаясь сидела на ступеньках, и мужчины, что толкали телегу и грузили трупы, и оборванные дети – все они