Звезды взрываются внутри. София Каримова

папе. Интересно, мамы у всех такие ненормальные или только у меня?

      – Папа, – я уселась на диван, откинув голову на спинку, – наверно, лучше дать ей успокоительное, вряд ли она сейчас сможет заснуть.

      – Я уже дал ей «Новопассит», – папин голос тоже звучал устало, – как же ты нас напугала, девочка.

      Мы помолчали секунд десять. Я раздумывала, сказать или не сказать о Санжаре, о том, что потянула руку, и что мне здесь не так весело, как мы надеялись, что будет.

      – Я все понимаю, дочка, – раздался в трубке папин голос, – вы веселитесь там, отдыхаете. Мы тоже были молодыми, я все понимаю… И не обижайся на маму. Это ее способ выразить, как мы за тебя волнуемся.

      – Я не обижаюсь, я. – у меня запершило в горле, – я вас очень сильно люблю.

      – Мы тебя тоже, солнышко. Ладно, уже поздно, я тоже пойду лягу. До завтра, родная.

      – Спокойной ночи, папочка.

      Я убрала телефон и снова откинула голову, закрыв глаза.

      – Папа волнуется? – Ануар, который так и не покинул комнату, сел со мной рядом. Мгновенно почуяв опасность, я выпрямилась и покосилась на его руку, которую он положил сзади меня, – у тебя все в порядке?

      – Да, все отлично, – я заложила прядь волос за ухо, одновременно отодвигаясь от него на край дивана, – отличный был вечер.

      Я хотела встать, чтобы уйти в свою комнату, но он удержал меня рукой.

      – Эля, – он придвинулся ко мне поближе, и я бросила на него испуганный взгляд, – я давно уже хотел тебе сказать… ты безумно нравишься мне, ты просто сводишь меня с ума.

      Пока я недоуменно хлопала глазами, он преодолел эти полметра, и прижался к моим губам. О, черт! Что происходит? Я отвернулась, пытаясь его оттолкнуть, но это оказалось не так просто.

      – А я все гадал, кто же следующий в списке, – я узнала голос Санжара. Действительно, этот день просто бьет все рекорды.

      – И, как всегда, появляется он, – Ануар раздраженно поднял голову.

      Воспользовавшись моментом, я отпихнула его и вскочила на ноги. Во мне клокотала злость, досада, но все перекрывало тяжелая шапка смущения. Я не привыкла к подобным знакам внимания и понятия не имела, как себя вести.

      Развернувшись, я оттолкнула Санжара и пулей вылетела из комнаты.

* * *

      Уснуть никак не получалось. Я лежала в темноте, рассматривая блики на потолке, прокручивая в уме сегодняшний день. Меня все не покидало ощущение, что я не приложила достаточно усилий для того, чтобы мое душевное состояние пришло в равновесие. Я имею в виду, что еще я могла сделать, чтобы доказать, что я не такая, как он обо мне думает? Что можно было сказать, чтобы убедить его, что он не прав? И так ли это важно для меня помимо удовлетворения своего желания реабилитировать чувство достоинства перед человеком, которого я едва знаю. Но все равно при мысли обо всех несправедливых словах и всех его взглядах слезы наворачивались на глаза. Это совершенно иррационально, но мои внутренности просто сводило от болезненного желания чего-то, чего я сама не понимала. Мне одновременно хотелось и унизить