Обреченный десант. Днепр течет кровью. Владимир Першанин

сорока. – А два батальона, бронебойная рота и батарея «сорокапяток» накрылись. Людей, как березовые чурки, в огонь кидают.

      Обстрел наверху усилился. Чей-то командирский голос отдавал команды. А другой голос воскликнул:

      – Танки… Ну вот и дождались.

      – Поторапливайтесь, ребята, – сказал лейтенант Левчук вновь прибывшим. – Занимайте места в окопах.

      – Ясно, что не чай пить прибыли, – отозвался старший сержант и, махнув рукой своему отделению, побежал к траншее.

      Глава 3. В тылу врага

      даже в полдень здесь, в глубине леса, среди высоких сосен, березняка, сплетения жестких непроходимых зарослей вяза, было сумрачно и неуютно. Бойцы без сил валились на хвою, некоторые мгновенно засыпали. Другие, несмотря на усталость, не могли отойти от событий бесконечно долгой ночи.

      Собравшись кучками, возбужденно вспоминали прыжки в пронизанную ветром и светящимися трассами ночь. Высокий черноволосый десантник, сняв шапку, напряженно прислушивался к лесной тишине. Автомат он держал наготове, а в расширенных глазах отчетливо проглядывалась тревога, готовность немедленно стрелять, куда-то бежать.

      – Ложись, отдыхай, Тельпугов, – негромко окликнул его Илья Якушев.

      Боец посмотрел на младшего лейтенанта и показал рукой направление:

      – Шум какой-то… Кажись, ветки трещат.

      – Ветер наверху, листья падают.

      – А может, фрицы? Они ведь здесь кругом.

      – Посты расставлены, отдыхай.

      Якушев никак не мог вспомнить имени десантника и слегка похлопал его по плечу. Тот дернулся, лицо судорожно перекосилось, палец лежал на спусковом крючке ППШ.

      – Э, смотри, не стрельни. Забыл, как тебя зовут.

      – Николай. Из шестой роты я… а других из нашей роты что-то не вижу.

      – Спят они. Дай автомат, гляну.

      Десантник послушно отдал автомат. Илья отомкнул наполовину пустой диск, осторожно вытащил патрон из казенника.

      – Я тоже пойду в караул, – протянул руку за своим оружием Николай Тельпугов. – Не могу спать, вспышки перед глазами, и земля вертится.

      – Утомился ты. Нервы. Ложись и автомат не вздумай заряжать. Стрельнешь ненароком, весь лагерь переполошись.

      Бойца никак не удавалось успокоить. Он торопился высказать все, что пережил ночью, говорил сумбурно, не отпуская рукав Якушева:

      – Два снаряда крыло пробили. Только брызги огненные, а взрывов не слышно, моторы гудят. Я вниз шагнул, парашют раскрылся, рядом дружок летит. Гляжу, за нами вслед «Дуглас» валится. Крыло отдельно, а корпус прямо на меня. Думал, конец настал, а он штопором кувыркается и, как снаряд, вниз несется. Кто-то парашютом за киль зацепился, так я его крик за полкилометра слышал. А потом пулеметы с земли огонь открыли…

      Кое-как успокоив бойца, Илья Якушев вернулся на поляну. Здесь собрались командиры, обсуждавшие положение. Неподалеку саперы строили шалаши и навес для раненых.

      От немцев рота оторвалась. Надолго или нет, неизвестно, но в настоящий момент раненые оставались главной