Вилла «Аркадия». Джоджо Мойес

неожиданно побледнела. – Как-никак в Уолтоне есть развлечения.

      – Что ж, должна сказать, Дейрдре, тут я с тобой согласна, – заявила Сара Чилтон. – Лично мне не кажется, что они такое потерпят. К тому же весна нынче ненастная, так что нам лучше не перегибать палку. Но что касается ассоциации, то я оказалась в меньшинстве.

      – Но десять фунтов!

      – Те, кто сюда приезжает, делают это не ради развлечений. Им нужен более… спокойный отдых.

      – И они могут себе его позволить.

      – Сейчас никто не может себе его позволить, Элис. Ты знаешь хоть кого-нибудь, кто готов швырять деньги направо и налево?

      – Давайте не будем говорить о деньгах, – попросила миссис Холден, когда Вирджиния вернулась со свежим чаем. – Это как-то… вульгарно. Пусть денежными вопросами занимаются дамы из ассоциации. Я уверена, они лучше знают, как поступить. Скажите-ка нам, Дейрдре, что вы сделали со своими талонными книжками? Сара, для вас, должно быть, большое облегчение, что гостям больше не приходится их привозить. Я хотела выбросить наши в помойное ведро, но дочь заявила, что нам следует поместить их в рамочку. Только представьте! В рамочку!

* * *

      У Лотти Свифт были темные, почти черные глаза и прямые каштановые волосы, какие обычно встречаются у представителей азиатских субконтинентов. Летом ее кожа сразу покрывалась загаром, а зимой приобретала желтоватый оттенок. Нежелательность такой смуглости, хотя и неяркой, была одной из тех немногих вещей, по поводу которых мама Лотти и Сьюзен Холден, будь они знакомы, пришли бы к согласию. Там, где Селия по доброте душевной видела смуглую Вивьен Ли или Джин Симмонс, мама Лотти всегда видела лишь «мазок дегтярной кисти» или вечное напоминание о португальском матросе, с которым познакомилась, когда праздновала свое восемнадцатилетие возле доков в Тилбери. Знакомство оказалось коротким, но с далеко идущими последствиями.

      – В тебе течет отцовская кровь, – с упреком бормотала она, пока Лотти росла. – Уж лучше б ты исчезла вместе с ним. – После этого она обычно яростно притягивала к себе девочку в удушающем объятии и тут же резко отстраняла, словно подобное проявление чувств допускалось только в определенных пределах.

      Миссис Холден была не столь безапелляционна и лишь советовала Лотти чуть больше выщипывать брови. А еще она не считала разумным так много времени проводить на солнце: «Помни, какой темной ты становишься от загара. Ты же не хочешь, чтобы люди принимали тебя за… хм, цыганку или еще кого». В ее голосе проскальзывала жалость. Отпустив подобное замечание, миссис Холден замолкала, словно опасалась, что сказала слишком много. Однако Лотти не обижалась. Трудно обижаться на того, кого ты сам жалеешь.

      Аделина Арманд придерживалась другого мнения. Она считала, что смуглость Лотти вовсе не свидетельство ее низкого статуса или недостатка породы, а, скорее, доказательство экзотичности, которую Лотти еще предстоит почувствовать, проявление необычной красоты.

      – Френсис обязательно