Лобное место. Роман с будущим. Эдуард Тополь

Варуев нагнулся и взял его осторожно, как змею.

      – Спасибо, – негромко сказал он незримому магу, повернулся к Верховскому и уже в полный голос объявил: – Всё, можем снимать.

      После чего передал бич легионеру и, взяв под руку Иешуа-Безлукова, вышел с ним из сада и из кадра.

      Верховский, потрясенный этой сценой, в недоумении повернулся к Акимову. Но тот уже вставил в камеру новую кассету с пленкой, заглянул в окуляр объектива и сказал как ни в чем не бывало:

      – Можем. Я готов.

      – Хм… Ну и кино… – проворчал Верховский и повысил голос: – Внимание! Приготовиться к съемке! Мотор!

      Люся выскочила перед камерой, крикнула скороговоркой: “Мастер и Маргарита”, кадр шестьдесят восемь, дубль два!», хлопнула хлопушкой и отскочила в сторону.

      – Начали! Входите! – приказал Верховский.

      Мы замерли, ожидая очередного шоу с еще каким-нибудь трюком. Но больше ничего необычного не произошло – страшный Марк Крысобой-Варуев спокойно вывел в сад Иешуа-Безлукова, взял у легионера бич и, несильно размахнувшись, полоснул воздух за плечом Иешуа. Безлуков упал так же гениально, как и в первый раз.

      – Стоп! Снято! – сказал Верховский. – Готовьте хитон с кровью…

      Ну, и так далее – весь эпизод был снят за полтора часа без всяких новых происшествий.

      Но как только съемка кончилась, мы, конечно, обступили Варуева, Безлукова и актера-легионера.

      – Кто там был? Кого вы видели? С кем вы говорили?

      – Потом, потом! – отмахнулся Варуев. – Я тороплюсь…

      И тараном прошел сквозь нас к выходу из павильона. А следом за ним, тоже отмахиваясь, пряча глаза и ссылаясь на спешку, сбежали гениальный Безлуков и актер, игравший легионера. Мы, конечно, кинулись к Акимову:

      – Но ты-то хоть скажешь, что было в первом дубле?

      – Завтра, – сказал Сергей. – Завтра проявят пленку, и всё увидите сами.

      4

      Но когда назавтра мосфильмовская кинолаборатория сообщила, что кассета с пленкой, на которой был снят разговор Варуева с призраком, отнявшим бич, оказалась засвеченной, я пошел искать Акимова. Это было непросто, территория «Мосфильма» на Воробьевых горах огромна – четырехэтажный главный корпус, пятиэтажный производственный, съемочные павильоны, «Декорстрой», два корпуса звукозаписи, натурные декорации старой Москвы, монтажные… И в каждом есть, конечно, свое кафе, где можно «хлопнуть», «дернуть» и «принять на грудь».

      Но в «Чистом небе» Акимова не оказалось, в кафе «Зимний сад» тоже, а в баре «Софит» Дима-бармен сказал мне по секрету, что час назад Акимов взял у него в долг бутылку коньяка. «А закусь?» – спросил я. «А на закусь у него тем более денег не было», – сказал Дима. Я взял у Димы два яблока, два хачапури и два бумажных стаканчика и отправился в мосфильмовский сад, посаженный еще Александром Довженко в 1934 году. Тогда будущего классика советского кино уволили с Киевской студии, а Иосиф Маневич, редактор «Мосфильма», пригласил его на «Мосфильм», и Довженко своими руками посадил тут сотню яблоневых саженцев,