Красное на красном. Вера Камша

[74].

      – Ричард, очнись! Да что с тобой такое?!

      Отец исчез, все померкло… Он стоял в темной галерее, и Паоло тряс его за плечо. Сил вырываться больше не было, сил вообще не было.

      – Жить надоело? – участливо спросил кэналлиец.

      – Последним шел мой отец, – своего голоса Дикон не узнал.

      – Глупости, – перебил Паоло, – это не он, это просто не может быть он! Тебе показалось… Знаешь что? Давай наконец выпьем!

      Ричард позволил увести себя к камину, где Норберт уже высек огонь и зажег погасшую свечу.

      – Зажги еще, – посоветовал Арно, – Дик, открывай свое вино.

      – Надо зажигать четыре, – встрял Йоганн, – всегда четыре, чтобы не было зла.

      – Да, – кивнул Альберто, – четыре, какую бы глупость серые и черные ни говорили. И поставь квадратом. Галерея с севера на юг идет? Так ведь?

      – Именно, – подтвердил Арно, – тогда Молния будет как раз у камина. Ричард, ты скоро?

      – Я… – Дикон отчаянно пытался унять дрожь в руках, – я сейчас!

      – Давай я. – Паоло отобрал у Дика знаменитую бутыль. – Закатные твари!

      – Что там?

      – Да ничего, ерунда! Открыл уже! – отмахнулся Паоло, слизывая с пальца выступившую кровь, – Дик, пей первым, как-никак это тебе.

      – Подождать надо, – вмешался Йоганн, – сначала поливать немного на свечи. Пусть Четыре Волны будут уносить злые проклятия ото всех нас, сколько б их ни наделали.

      – Пусть Четыре Ветра разгонят тучи, сколько б их ни было, – прошептали Берто и Паоло.

      – Пусть Четыре Молнии падут четырьмя мечами на головы врагов, сколько б их ни было, – добавил Арно.

      – Пусть Четыре Скалы защитят от чужих стрел, сколько б их ни было, – завершил Дик заклятье, отвращающее беду. Отец Маттео и матушка нещадно ругали старую Нэн, которая надо не надо шептала эти слова и то и дело порывалась засветить четыре свечи. А он-то думал, старое заклятье помнят только в Надоре!

      3

      В то, что кто-то из запертых в Старой галерее и в самом деле является мерзопакостным Сузой-Музой, господин капитан не верил. Более того, когда слуга шепнул про найденные в комнате Окделла улики, Арамона ни на секунду не подумал, что Ричард и впрямь виноват, но какое это имело значение?! Капитан уже понял, какого дурака свалял, впав в ярость на глазах унаров.

      На защиту Его Высокопреосвященства рассчитывать не приходилось – если к Арамоне будут предъявлены серьезные претензии, кардинал его вышвырнет и не чихнет. Найти замену – раз плюнуть. Мало ли в армии офицеров, мечтающих о хорошей кормушке, а вот ему, Арнольду Арамоне, придется ползать на брюхе перед Луизой и тестем, выклянчивая каждый медяк. Нет, расставаться с Лаик капитану не хотелось, оставалось найти виновного, причем такого, за которого никто не вступится, и с позором отправить домой. Арнольд как раз прикидывал, кого избрать козлом отпущения, когда Джок, а может, Джет, Чужой их разберет, сообщил о находке. Ричард Окделл! Лучше не придумаешь!

      Доказать Ричард ничего не сможет, улики –