Нескучные каникулы. Вера Головачёва

выглядел еще ничего. И борода еще густо росла, не поредела, только белой стала и мочалистой, как ковыль. И ходил он еще сам, без посторонней помощи. На палку, правда, немного опирался, но не без этого. Вон сосед-то, Петрович, совсем не встает, хотя моложе его. На сколько ж моложе? На два года или на десяток? Да кто ж теперь поймет. Плох, в общем, Петрович, плох.

      – Кавой-т ты Апанасий привез?

      Старик говорил громко, как и все глуховатые люди.

      – Внука тебе, – гаркнул шофер, – принимай бандеролью с доставкой на дом. Хошь во временное пользование, хошь навсегда.

      «Ну уж дудки, останусь я вам навсегда, – подумал Артем. – Щас!»

      – Аркашка! – обрадовался старик. – Дождался ж-таки. Вот радость-то какая, внучек приехал!

      – Артемка я, – буркнул внучек.

      Но дед не расслышал. Он вообще вот уже лет пятнадцать плохо слышал. Или шестнадцать?

      – Что ж мы все на пороге стоим? Заходи в горницу-то, заходи.

      Поросшая грибком деревянная дверь скрипнула и впустила в себя Артемку. Сзади ковылял дед Архип и бубнил себе под нос о том, какое счастье для него привалило. Теперь будет с кем перекинуться словцом, а то он уже и забыл как это, с людьми разговаривать.

      Горница представляла из себя плачевное зрелище: телевизора не было, центра тоже, не говоря уже о приставках и компьютере. Даже захудалого магнитофона, и того не было. Чем здесь можно занять целых две недели, совершенно непонятно.

      – Ты ж с дороги, верно, проголодался, – опомнился дед.

      Артем чувствовал: голоден, как стадо носорогов.

      – Счас я тебя молочком попою с оладушками, – хлопотал старик, еле ползая от печи к столу и обратно.

      Оладушки Артему понравились: большие, сочные, с хрустящей корочкой. А молоко оказалось жирным каким-то, словно в него масла понапихали.

      – Ты побольше, побольше пей, – потчевал дед Архип, – молочко-то хорошее, свойское. В городе такого нет.

      Артем и пил. И ел заодно.

      – Как там в Москве-то? – спросил старик, когда внук наелся до отвалу.

      – Да ниче, дед, – со знанием дела ответил мальчик, растягиваясь на стуле. Стул скрипнул и накренился. Артем быстро вернулся в свою обычную позу и решил больше не рисковать. – В Москве прикольно.

      – А? – не понял дед Архип. – Не расслышал я.

      – Клево, говорю, в Москве, – громче повторил внучек.

      – Клевера, значит, много, – по своему понял старик. – Эт хорошо. Коровки клевер уважают. А что ж я тебя, Аркаш, не покормлю? – опомнился дед. – У меня ж оладушки есть.

      Артем удивленно распрямился и чуть не упал с пошатнувшегося стула. Не далее как пять минут назад он с аппетитом уплетал эти самые оладушки. В животе еще не успела рассосаться приятная тяжесть, а дед Архип уже заново накрывал на стол. Трапеза повторилась. Артем с кислым выражением на лице уталкивал в рот оладушки, а они все не соглашались помещаться внутри. Наконец, пытка кончилась.

      Затем последовали расспросы о жизни в городе, о здоровье родителей. Далее дед не забыл упомянуть, что