Ангелы Опустошения. Джек Керуак

событие —

      –  Он спросил ты спать собираешься, Чак.

      –  Знаешь чего он делает Чак когда идет на обход?  – находит себе уютное местечко в теньке где-нибудь и просто задрыхивает.

      –  Ты сказал – Луиза?

      –  …Нии знааю…

      –  …Ну мне всего три недели ждать осталось…

      –  …на самой 99…

      –  Слушай Тед?

      –  Чё?

      –  Как ты нагреваешь печку когда делаешь эту, э-э, сдобу?

      –  Ой да просто огонь пожарче…

      –  У них там только одна дорога которая э-э зигзагами по всему подлунному…

      –  Ага надеюсь – Я все равно там ждать буду.

      Бззззз бзгг радио – долгое молчание задумчивых молодых наблюдателей —

      –  Ну а твой кореш намерен подыматься сюда и тебя забирать?

      –  Эй Дик – Эй Студебекер…

      –  Ты просто дрова подкладывай, и все, она не остывает…

      –  Ты ему по-прежнему собираешься платить столько же сколько э-э заплатил при выходе?

      –  …Ага но э-э три четыре ходки за три часа?

      Моя жизнь это громадная и безумная легенда расползлась всюду не начинаясь и не заканчиваясь, как Пустота – как Сансара – Тысяча воспоминаний дергаются нервными тиками весь день смущая мой жизненный ум почти что мускульными спазмами ясности и памяти – Распевая с липовым английским акцентом «Лох-Ломонд» пока разогреваю себе вечерний кофе в холодных розовых сумерках, я сразу же вспоминаю 1942-й в Нова-Скотии когда наше убогое суденышко зашло из Гренландии и всех отпустили в увольнение на всю ночь, Осень, сосны, холодные сумерки а потом закатное солнце, по радио из военной Америки слабый голос Дайны Шор поет, и как мы напились, как мы скользили и падали, как радость взбухала у меня в сердце и взрывалась вырываясь в ночь оттого что я вернулся в возлюбленную свою Америку почти что – холодный собачий закат —

      Почти одновременно, просто потому что я переодеваю штаны, или то есть надеваю лишнюю пару перед воющей ночью, я вспоминаю изумительную сексуальную фантазию когда как-то днем читал ковбойскую историю про бандита похитившего девушку она с ним совсем одна в поезде (кроме некой старухи) которая (старуха теперь у меня в грезах спит на лавке пока старый крутой омбре[5] я бандит вталкивает блондинку в мужское купе, под дулом пистолета, а та не отвечает и только царапается (ясноперцево) (она любит честного убийцу а я старый Эрдавай Мольер убийственный ухмыльчивый техасец который разделывает быков в Эль-Пасо а дилижанс как-то взял только чтоб дырок в людях понаделать)  – Я толкаю ее на сиденье опускаюсь на колени и начинаю обрабатывать, в стиле французских открыток, до тех пор пока глаза у нее не закрываются рот не приоткрывается пока она уже не может этого вынести и любит этого любящего бандита поэтому по своему собственному дикому желающему хотению вскакивает чтоб упасть на колени и приступает, потом когда я готов поворачивается старуха тем временем спит себе а поезд грохочет дальше – «Крайне восхитительно мой дорогой» говорю

5

Парняга, бандит, сорвиголова (искаж. исп.).