Рожденные в Зоне. Передышки не будет!. Константин Скуратов

на белых простынях…

      Зараза мгновенно вник в ситуацию, решительно выпростал ребенка из свитера и потащил в ближайший подвал, объяснив на ходу:

      – Лучше на грязном матрасе, чем в чистой пыли.

      Чех ушел за ним – все равно делать нечего, да и ответственность некоторую ощущал, а Мотыль остался и в сжато рассказал историю находки. Все сильно удивились.

      – Пигмея свитер-то, – неожиданно сказал кто-то из сталкеров.

      – По запаху, что ли, определил? – хмыкнул Гризли.

      – Зачем по запаху…. Вон, на подоле метка хлоркой сделана. Так и написано – Вл. Сечин. То есть, Пигмей. Вова. Я его еще на Большой Земле знал. И здесь за хабаром не раз ходили вместе.

      – И где он сейчас?

      – Бандерлог его знает, – пожал плечами сталкер. – Он с полгода как в одного начал путешествовать. А потом вообще ушел в Деснянск и исчез. Военсталы как-то видели его в районе Березняков, но толком ничего не объяснили – вроде он какой-то путь мимо аварийных энергоблоков на север нашел….

      – Н-да, – сказал Мотыль, – как же он сейчас без свитера…. Или новый купил?

      Все помолчали. Самый естественный и самый плохой вариант обсуждать на ночь глядя никому не хотелось.

      Из подвала выскочил Зараза, подбежал к сталкерам, попросил:

      – Ребята, кому не жалко, дайте пару сотен. Пацану срочно капельницу поставить нужно, а я все деньги еще вчера про… кончились, в общем.

      – А где ты капельницу найдешь? У вояк, что ли?

      – К Абрамычу сгоняю. У этого кабана в заначке, небось, даже ядерные бомбы есть.

      Он выхватил из протянутых кулаков несколько бумажек и крикнул, убегая в темноту:

      – Водку, сволочи, всю не выпейте! Мне для дезинфекции стакан оставьте.

      – Охренеешь со стакана, – пробурчал Мотыль, внезапно ощутив навалившуюся усталость. – Мясцом угостите, что ли.

      – Это можно, – Гризли кивнул молодому сталкеру, тот бросился к костру.

      Зараза вернулся через пять минут, крикнул торжествующе:

      – Я же говорил! – и нырнул в подвал. Следом подошли Холера и Бизон.

      – Якись, оглашенный ликар у нас, – сказал Холера, – влез без очереди, Абрамыча с кресла сорвал…

      – Систему какую-то просил, – поддержал его Бизон, – торгаш аж крякнул. Ну, говорит, сколько лет в закромах пылилась, я уже думал – зря деньги плачены.

      – Пойду, гляну, – не выдержал Мотыль и зашагал к подвалу. Холера увязался следом.

      В подвале при неверном свете коптилки прямо на полу валялся матрас. На матрасе лежал ребенок. Чех стоял рядом на коленях и изображал штатив для капельницы. На его лице было написано крупными буквами: вот это я вляпался.

      Зараза ползал на четвереньках, то и дело поправляя трубки.

      – О! папаши! – радостно встретил он сталкеров. – Как сыночка назовем?

      – Ну, как он? – спросил Мотыль.

      – Все вовремя. Истощение, конечно, сильное, но не критическое. Сам себя еще переваривать не начал. Вот, зафигачил ему капельницу – глюкоза внутривенно.