Гранатовый дом. Ирина Лобусова

обвинять опера в том, что он бил заключенного, одновременно автоматически означало обвинять самого Тищенко, который допустил подобную работу своих подчиненных. И если бы Емельянов сел на скамью подсудимых, то и начальник оказался бы рядом с ним. В общем, полный бред.

      Каким бы неопытным ни был Тищенко, он все равно не сделал бы подобного. А значит, нужно просто успокоиться, выдохнуть и подумать, почему Влад сказал это.

      До этого момента Константин считал Карова своим другом. Он был умным, опытным опером, раскрываемость у него была достаточно высокой, да и характер у Влада был лучше – не то что у Емельянова. Он никогда не конфликтовал с начальством, а значит, завидовать Константину ему было не с руки.

      Но, анализируя слова Влада о заявлении, которое Тищенко якобы брал у Кашалота, Емельянов вдруг понял, что поступок этот какой-то странный. Было здесь что-то, чего Константин пока не мог понять. Ясно было одно: ему крайне не понравилось поведение Влада. В который раз он подумал о том, что верить никому нельзя.

      В силу своей работы Емельянов хорошо знал, что все люди лгут. Вот он ни за что не поверил бы задержанному, не поверил бы своему информатору без проверки. А вот другу мог и поверить. И теперь возникал самый страшный вопрос: а друг ли он?

      Константин покосился на Влада, сидящего сбоку от него. Тот выглядел как обычно – совершенно ничего не выражающее лицо. Может, несколько бледнее, чем обычно. Хотя это вполне могла быть разыгравшаяся фантазия Емельянова, который теперь был готов во всем искать подвох.

      Было уже понятно, что все происходящее – не просто так. А значит, нужно быть настороже – Константин решительно повторил себе это, с тоской вглядываясь в знакомые улицы за окном.

      Однако внутри здания все было тихо, спокойно, как обычно. Увидев это, Влад заметно смутился. Зато Емельянов теперь не спускал с него глаз.

      – Ну, ты сам с Тищенко разбирайся, – пробормотал Каров, собираясь бежать по лестнице на свой второй этаж.

      – Спасибо, что привез, – бросил ему вслед Константин.

      Влад исчез, буквально испарился с такой скоростью, словно его никогда и не было. А Емельянов стал неторопливо подниматься к себе.

      Но не успел дойти до своего кабинета, как в коридоре столкнулся с Тищенко.

      – Константин, как удачно. – Голос начальника был такой же, как и всегда. – Зайди ко мне.

      И Емельянов пошел следом за ним, все время думая: «Визит Влада – что это вообще было?»

      В кабинете он сел напротив стола Тищенко. И обратил внимание, что окно полностью закрыто. От неожиданности он буквально чуть ли не подпрыгнул на стуле!

      Какой же досадный промах он допустил! А еще опытный опер называется! Позор, да и только! Почему, ну почему эта маленькая, но самая важная деталь не бросилась ему в глаза своей нелепой резкостью в самом начале рассказа Влада? Как он, Емельянов, мог так оплошать?

      Очевидно, бросать пить все-таки придется. Вполне вероятно, что он просто допился до ручки, и от этого сошел с ума.

      Все