Портрет мертвой натурщицы. Дарья Дезомбре

Андрей разобрал что-то про «юниверсити бест френд».

      – Ладно, – перешел вновь на русский Петя, так и не отпустив Машиной руки. – Пошел нести культурку в массы: обещал сводить коллег в Пушкин музиум. Очень был рад тебя видеть! Ты ж здесь, – и Петюня чуть пренебрежительно, как показалось Андрею, кивнул в его сторону, – наверняка начальству не картины демонстрируешь, а по делу…

      Маша опять замялась, а конопатый поднял руки:

      – Молчи-молчи, ничего не хочу знать! Не буду выпытывать ваши сыщицкие тайны. Но телефон-то у тебя не изменился?

      – Нет, – улыбнулась Маша.

      – Вот и отлично! – прямо-таки залучился радостью Петя. – Жди звонка! – Он повернулся к Андрею, подал руку: – Было приятно познакомиться.

      Капитан с трудом удержался, чтобы не продемонстрировать навязчивому парнише крепость мужского рукопожатия, но вовремя понял, что только еще раз покажет веснушчатому свое пролетарское нутро. «А хочешь выпендриться, – сказал он себе, нежно пожимая Петину руку, – валяй, открывай свою контору. В этом, как его? О! Вестминстере!»

      Они спустились вниз и уже сели в машину, а Маша так и не прокомментировала появление своего бест-френда. Тогда решился Андрей.

      – Вестминстер, – спросил он как можно более небрежно, – это же – аббатство?

      – Это еще и квартал, – задумчиво ответила она. И добавила: – Думаю, тебе нужно позвонить во французскую полицию.

      Андрей с облегчением выдохнул: значит, все это время она думала совсем не про Петю.

      – Легко! – светски пожал он плечами и резко тронулся с места.

      Маша

      Стол Андрея окружили дружной толпой. На нее, впервые пришедшую на Петровку после месячного перерыва, слава богу, никто особенно не обращал внимания. Только кивнули приветственно – и все. А вот Андрею не повезло: он набрал номер и ждал, замерев, гудков. Вид у него был очень озабоченный – ну это и понятно.

      – Тихо там! – гаркнул он.

      – Мне в Париж, по делу срочно! – ерничал сидящий напротив Хмельченко. Андрей показал ему кулак. Слышно было, как на другом конце взяли трубку: Яковлев судорожно дернул кадыком.

      – Бонжур, – раздалось в трубке. Окружающие беззвучно заржали.

      Андрей уже был в испарине.

      – Э… Хеллоу, – сказал он. – Кен ай спик ту комиссар (тут капитан, нахмурив лоб, заглянул в бумажку) Перрен? Итс комиссар Яковлев. Ай… Ви… Биг проблем! Биг! – В кабинете притихли: лингвистические муки Андрея вызывали уже всеобщее сочувствие. – Ви фаунд дроуинг. Оф Энгр. Ё… ё…

      – Пейнтер! – подсказал кто-то из окружающих.

      – Да, – подтвердил в трубку Андрей. – Пейнтер.

      На другом конце установилось молчание, которое принято называть подозрительным.

      Наконец там кто-то кашлянул и произнес, жутко грассируя:

      – Диар комиссэр… Ай донт андерстанд.

      Маша не выдержала – решительно забрала трубку из влажных от волнения Андреевых ладоней:

      – Cher comissaire, ici mademoiselle Karavaille de la police criminelle de Moscou, nous avons trouvй deux esquisses de Dominique Ingres sur le lieu de crime. Je pense, que vous devriez jeter un coup d’œil