Ковен заблудших ведьм. Анастасия Гор

на Морган, которая, преисполненная энергии, бросилась изучать соседние комнаты, я поняла, что с домом что-то не так. Помимо непривычно глубокой тишины я вдруг заметила следы хаоса: разбитые тарелки и вазы, разбросанные стулья и сырая земля, раскиданная по ковру.

      «Зачем тебе это, парень? Весь дом будет вверх тормашками. Одри это не понравится…»

      Я услышала гомон голосов, раздавшихся за окном, и бросилась к двери, пролетев мимо декоративного столика. На нем лежало бычье сердце, пронзенное длинной черной иглой и перемотанное моим красным шелковым шарфиком.

      – Вставай, мальчишка! Ты правда думаешь, что я доверю тебе защищать ее, когда ты и минуту продержаться не способен?!

      Шум борьбы. Грохот упавшего навахона. Бархатный дразнящий голос, выкрикивающий что-то на испанском – не то одобрение, не то издевка. Шелест страниц и дотошное ворчание, из которого я поняла, что проворачивать что-то до моего возвращения было дурной затеей.

      Но главное – женский голос, пробудившийся из древних глубин моей памяти и черного, как смола, прошлого.

      Я выбежала на крыльцо, и на миг меня ослепило красное солнце, заходящее за горизонт.

      – Долго мне ждать? – прикрикнула Рэйчел, поддевая лежащего навзничь Коула носком сапог. Наши глаза встретились, и ее меч, висящий над его головой, медленно опустился. – Ох, ангел…

      – Одри?.. Одри! Черт, Сэм, лови ее!

      Это было последнее, что я услышала, прежде чем соскользнуть со ступенек крыльца. Слабость навалилась теплым кошачьим пузом, и весь мир залило тьмой.

      V

      Рашель

      Когда это случилось, никто из нас не был готов.

      – Слишком поздно, Одри, – сказала мне Рэйчел, прильнув к дверному косяку и выставив перед собой заряженный «винчестер». – Достань книгу и спрячься. Он уже здесь.

      На аллее мелькнула тень, затмевая свет от ламп. В дверь постучали, а затем все пошло кувырком.

      – Яви мне свою слабость… Tolle signum… Cymryd oddi ar y sêl…

      Голос не слушался, но я продолжала шептать разрушающее заклятие, больше похожее на бессвязный набор слов. Я и сама не понимала их значение – смешение разных диалектов, запутанных и древних, как сам мир. Пальцы ныли, впивались в обложку и золотые пластины гримуара – настоящее произведение искусства, создаваемое поколениями ведьм. Ему было по меньшей мере восемьсот лет, и я не могла позволить заполучить такое сокровище психопату, который губил все, к чему прикасался.

      В висках громко стучала кровь, но я продолжала повторять:

      – Яви мне свою слабость…

      Снаружи раздавались крики. Крыльцо трещало, превратившись в арену битвы, и окна разлетались вдребезги от пуль. Я не знала, кто кого швыряет и ударяет об стену – Рэйчел Джулиана или наоборот. Они дрались не на жизнь, а на смерть, пока я пыталась осуществить наш запасной план.

      – Ну все! Мне это надоело!

      Я услышала голос Джулиана, срывающийся и гулкий, как звон монеты, упавшей на дно колодца. Затем раздался грохот и отборная ругань вперемешку с металлическим