Ковен заблудших ведьм. Анастасия Гор

дыхании. – Я расстаюсь с прошлым неприкаянного и Микаэллом Де’Трастом.

      Мне стало любопытно, что такого случилось между Диего и его бывшим Верховным, но сейчас было не время для вопросов. Он молча проследил за тем, как догорает его орхидея, превращаясь в прекрасное ничто, а затем вернулся в полукруг.

      Следующей вышла Зои.

      – Второй – прогнать печаль. К пыли пыль, весна за зимою. – Она кинула в камин тонкую веточку вербены, рассыпающуюся, как пух. Отблески искр плясали на темно-оливковой коже Зои, пока она смотрела, как ее подношение съедают языки пламени, такие же янтарные, как ее глаза. – Я прощаюсь с лавкой Саламандры и своей прошлой жизнью.

      Сэм переступил с ноги на ногу, когда Зои, вернувшись к остальным, подтолкнула его в бок. Он бросил панический взгляд на красную астру в своей ладони, а затем на очаг, не представляя, что ему говорить. Зои умиленно улыбнулась и привстала на носочки, шепча что-то ему в ухо.

      Кадык Сэма нервно дернулся, но, собравшись с духом, он неуверенно выступил вперед.

      – Третий – прогнать бесполезный гнев. К пыли… Э-э… Что-то там, я забыл, – пробормотал он и наотмашь швырнул астру в огонь, даже не взглянув на нее. – Я расстаюсь с самим собой. С тем, каким был раньше. И с Гвендолин Дрейк тоже.

      Красный до корней волос, он просеменил к Зои и обнял ее, приняв самый мужественный и хладнокровный вид, на какой только был способен. Я хихикнула в кулак, польщенная, что Сэм вообще принял во всем этом участие. Отношения с Зои влияли на него поистине благотворно: всего пара месяцев как его полюбила ведьма, а Сэм уже стал практиковать наши колдовские штучки.

      Исаак, стоя по другую сторону от меня, шумно вздохнул. В единственной руке он держал дивную белую розу – любимый цветок моей матери. Пальцы его дрожали, но уже не из-за диббука или болезни – он плакал.

      – Четвертый – взрастить семена. К пыли пыль, весна за зимою, – прошептал он, и огонь отражался в его очках, держащихся на кончике носа. Скрепя сердце он подставил нежные кремовые лепестки под жар камина, и те начали тлеть вместе с воспоминаниями, от которых его небритые щеки сделались мокрыми и солеными. – Прощай, Виктория Дефо, любовь моя.

      Треск очага убаюкивал ноющее сердце. Я взяла отца за руку, когда он снова встал рядом. Он не смотрел на меня, прикованный взглядом к белой розе, сгорающей у него на глазах, как когда-то сгорала от рака Виктория.

      Коул отстранился от моего плеча и шагнул к камину, ведомый его жаром и треском.

      – Пятый – окрепнуть надолго. К пыли пыль, весна за зимою. – Остановившись без чьей-либо помощи точно перед очагом, Коул протянул руку и бросил в него васильки. – Я расстаюсь со своей слабостью.

      Он покачнулся, и Сэм поймал его, чтобы помочь найти свое место возле меня. Тогда пришел мой черед.

      – Шестой – темные дни теперь ушли. К пыли пыль, весна за зимою. – Я смяла подсолнух, раскрошила в пальцах и, зажмурившись, бросила туда, где уже обратился в пепел весь букет Остары. – Прощай, мое прошлое, вся моя боль и беспомощность. Здравствуй,