Путь к золоту Рюрика. Виктория Лисовская

раз кошелек и часы? – строго спросила горничная.

      – Кошелек утром был, точно был, когда я выходил. А часы… – Свистунов задумался. – Вспомнил, на часы я поглядел при входе на Сенной рынок. Там еще толпа такая была, я хотел прогуляться, купить парочку баранок… маковых… – зачем-то принялся оправдываться сыщик.

      Глафира тяжело вздохнула.

      Сенной рынок был одним из мест сосредоточения питерских щипачей-карманников, которые филигранно могли вытащить у жертвы что угодно так, что «ощипанный» ничего и не почувствует.

      «Все, тю-тю теперь кошелек, а часики давно уже в ломбард сдали», – подумала Глафира, а вслух спросила:

      – Что-нибудь еще пропало? Проверьте тщательнее.

      Свистунов поднял на нее испуганные глаза и прошептал охрипшим голосом:

      – Пропал дневник Яновского, он у меня во внутреннем потайном кармане был.

      Глафира ойкнула и схватилась за голову.

Записи из старого дневника. 3 июня 1866 г.

      Я работаю до изнеможения, практически по шестнадцать-семнадцать часов в сутки, оставляю время лишь на краткий и тревожный сон и небольшой перекус, который я предусмотрительно беру с собой. Начальство мною довольно, Никодашин часто хвалит меня и с улыбкой предупреждает, что при таком темпе я за год разберу и рассортирую все фонды Академии наук.

      Но в последнее время мне немного не по себе: начались проблемы со здоровьем – то ли всему виной губительный петербургский климат, то ли отсутствие отдыха и нормальной домашней еды, но я чувствую себя больным и разбитым. Я почти не выхожу на улицу, забыл, когда прогуливался на свежем воздухе. Мой друг Р. ругает меня за это – просит так себя не доводить и хоть иногда выходить на свежий воздух и побольше спать.

      Я послушно киваю ему, но не могу забросить работу – чувствую, что я на правильном пути и делаю важное для науки дело.

      Тем более времени у меня осталось не так уж и много.

      Я с каждым днем все больше и больше поражаюсь тем сокровищам знания исторической науки, к которым мне посчастливилось прикоснуться.

      В фондах Академии оказалось столько древних летописей, которые даже я видел впервые, а ведь я долгое время изучал эту историческую эпоху.

      Здесь столько неизвестного материала, что вполне хватит, чтобы написать книгу. О, это будет шедевр, способный затмить даже произведения Карамзина.

      Я уверен, что многие из этих летописей неизвестны не только широкой общественности, но даже узким специалистам-историкам.

      Меня начинает мучить вопрос, почему мы храним их в тайне, вместо того чтобы сделать доступным для общественности? Очевидно, многие враги науки и нашего государства могут исказить эти тексты, нанеся непоправимый ущерб нашей науке. Этого, конечно же, допустить нельзя, и все же. Может быть, когда-нибудь эти данные станут известны, может быть, даже я сделаю это.

Новгородская область. Батецкий район. Наши дни

      Выйдя из палатки, Майя чуть не налетела на пытающуюся подслушивать подругу